Открыв глаза, она обнаружила, что он улыбается. Затем он повернулся и повел ее к выходу. Она была так возбуждена, что забыла свои босоножки. Нагретый на солнце кафель обжигал ей ступни, но она едва это замечала.
Когда они вошли в лифт и двери закрылись, Мэтт наконец поцеловал ее в губы. Это был настойчивый крепкий поцелуй, который пробудил ото сна ощущения, которые дремали внутри нее долгие годы. Ее пальцы вцепились в его бицепсы, и она почувствовала, как его мышцы напряглись.
– Энджел, – прошептал Мэтт, и ее охватили воспоминания.
Он всегда шептал это слово, когда раз за разом доводил ее до экстаза.
Когда лифт остановился, Эй-Джей едва это заметила. Мэтт внезапно отодвинул ее от себя, озорно улыбнулся ей и развернул ее лицом к дверям.
В следующую секунду двери открылись и в лифт зашла пожилая женщина. Эй-Джей пробормотала вежливое приветствие. Она была напряжена, поскольку бедро Мэтта было прижато к ее ягодицам, и она чувствовала его тепло через тонкую ткань платья. Она тупо смотрела на медленно меняющиеся номера этажей. Ей казалось, что ее нервы вот-вот лопнут.
«Что ты делаешь, черт побери?»
Она никогда не думала о прошлом. Она всегда расставалась с ним и двигалась дальше.
Тогда почему она думает о нем сейчас?
Десять лет назад они крутили роман, понимая, что их отношения будут временными. На первом месте для Мэтта была карьера. Дочь алкоголички и сбежавшего вора не подходила перспективному нейрохирургу.
Женщина вышла из лифта на десятом этаже, и Эй-Джей, глубоко вдохнув, сказала себе: «Это я. Эй-Джей Рейнольдс. Я не такая, как эти опустившиеся люди. У меня есть сестра, которая меня любит. У меня есть друзья, которые меня ценят. Я умная и уверенная в себе взрослая женщина. Я не лгу и не обманываю. Я хороший человек».
Стал ли бы хороший человек добиваться такой цели, как у нее, с помощью манипуляций и соблазна?
Мэтт слегка подтолкнул ее, прервав ход ее мыслей. Она обнаружила, что они достигли верхнего этажа. Двери открылись, и они, выйдя из лифта, оказались в коридоре.
– Эй-Джей?
Его ладонь легла ей на ягодицы, и ее бросило в жар.
«Ты сможешь это сделать».
Коридор, украшенный эскизами Версаче в позолоченных рамах, оказался слишком длинным. Наконец они достигли двери номера Мэтта. Она была украшена фреской с изображением греческих богов. Он открыл ее с помощью пластиковой карточки, и в следующую секунду она увидела роскошный пентхаус с окнами до пола и замерла на пороге. Мэтт привлек ее к себе, положил ладонь ей на живот и коснулся губами ее шеи.
– Я хочу тебя, Энджел, – прошептал он ей на ухо, обжигая ее кожу своим горячим дыханием. – Хочу, чтобы ты снова стала моей.
Он придвинул ее ближе к себе, и она почувствовала, как его восставшая плоть прижимается к ее ягодицам. Ее снова охватили воспоминания о том, как они занимались любовью на пляже ночью при луне и на восходе солнца. Однажды они делали это на кухне и, обнаружив потом, что забыли задвинуть шторы, долго смеялись.
«Ты не можешь это сделать».
Ее глаза распахнулись, и она резко дернулась вперед, после чего повернулась и посмотрела на него. В его взгляде было замешательство.
– Прости, Мэтт, – пробормотала она, держась за дверной косяк. – Я… я не могу.
Он нахмурился:
– Что? Я думал…
– Прости, – неловко повторила она. – Я так не могу. Прощай, Мэттью.
С этими словами она вышла в коридор и быстро направилась к лифту.
Глава 4
– Мэттью, ты торопишься на другую встречу?
Мэтт перевел взгляд со своих часов на лицо Катрины, после чего откинулся на спинку кресла и ответил:
– Нет.
Внезапно все собравшиеся в конференц-зале госпиталя Святой Екатерины на двадцатом этаже замолчали и переключили свое внимание на них двоих. Мэтт сохранил невозмутимое выражение лица. Большинство присутствующих их с Катриной история не интересовала, однако среди них было несколько человек, которые с нетерпением ждали перепалки между бывшими супругами всякий раз, когда они собирались здесь для обсуждения кадрового и финансового обеспечения МЭМС.
Очевидно, они не знали ни Катрину, ни его. Их развод был спокойным и бесстрастным. Таким же, как их брак.
Мэтт поднял бровь, провоцируя ее, но она лишь смерила его ледяным взглядом и продолжила обсуждать повестку дня с коллегами.
Он снова украдкой посмотрел на часы. Была только половина второго. Господи, как же он ненавидит все эти собрания! Каждый год они по несколько часов обсуждают одни и те же проблемы МЭМС – нехватку кадров, бюджетные ограничения, разногласия внутри команды, – прежде чем подписать документы. Поэтому, когда Катрина и ее люди снова принялись разглагольствовать о том, что и так было понятно, Мэтт уставился в окно на живописную панораму сиднейского порта и начал думать об Эй-Джей.