Из темноты послышалось довольное покрякивание малинового франта. Рядом с Ильиным пробормотал что-то нечленораздельное невидимый бородач, но тон его был явно неодобрительный.
- Прошу пардону, - сказал Ильин и отвел фонарь в сторону. - Теперь и мне, наверное, пора объявиться.
Осветив себя, он с полминуты молчал, давая товарищам по несчастью время оценить его наряд. Потом выключил фонарик и сказал:
- Насколько я понимаю, общество довольно разношерстное. Однако, надо полагать, совместными усилиями мы разберемся в происходящем.
Бородач шумно вздохнул и прошагал в угол, зашуршал соломой. Щеголь в парике веско добавил:
- Не извольте сомневаться. Разберемся. Как бог свят, полдеревни перепороть велю... Ракалии!
- Фи, какой вы... - Девушка запнулась, явно подыскивая определение: Плантатор!
Ильина вдруг осенило, с чего надо начинать, и он, не дав Овцыну возразить его соседке, спросил, поперхнувшись с непривычки на обращении:
- М-милостивая государыня, вы бы очень обязали нас, если б сказали, какой сегодня день, месяц и год.
- Если вы всерьез... - В ее голосе послышалось недоумение. - Ах, я так фраппирована всем этим... Ну хорошо, если вам угодно: 7 июня 1869 года.
- Что? - завопил франт. - Вы, матушка, в своем ли уме? Нынче одна тысяча семьсот пятьдесят пятый год от Рождества Христова. И не седьмое, как вы изволили выразиться, а восьмое иуния...
- Свят-свят-свят еси боже богородицею помилуй нас, - заполошно проревел из угла бородач. - Затмение на вас враг человеческий наслал. Девятый божиим изволением день иуния месяца. Лето же от сотворения мира седмь тысящ двести шестое.
- То бишь... - на минуту задумался Ильин, - тысяча шестьсот девяносто восьмой год.
- Справедливо глаголешь - от воплощения бога-слова год верно назвал. Но тако латины и люторы ереселюбивые лета исчисляют...
- Позвольте, драгоценнейший... как вас звать-величать, - начал Ильин.
- А Ивашкой Онисимовым сыном кличут, из посадских я...
- Какого ж такого посада? - подал голос Овцын. - Где тут у нас посады?
- С Сумского посада, с Беломорья, милостивцы, от отцов Соловецких пробирахомся, - смиренно сказал бородач.
- Следовательно, Иван Анисимович? - нетерпеливо осведомился Ильин.
- Да бог с тобой, - даже в темноте было понятно, с каким выражением на лице говорил Ивашка. - Нешто мы боярского роду али бо от купецтва происходим...
- Ну-ну, - попечительным тоном произнес Ильин. - Что ж мы тут, происхождением козырять станем?
- А вы, простите за любопытство, из какого сословия будете, Виктор Михалыч? - вмешался Овцын.
- Служащий, - отрезал Ильин.
- О! - с одобрением отозвался франт, - И по какой части?
- По филологической.
- Весьма почтенное поприще, - задумчиво-уважительно пробормотал Овцын и умолк, явно не желая показывать свою неосведомленность.
- Вернемся, однако, к нашим баранам, - продолжал Ильин.
- Каким баранам? - недоуменно вопросили в один голос остальные обитатели подземелья.
- Фу, черт, - смутился Ильин. - Поговорка такая...
- Ты, баринок, язык-то сдержи, - неожиданно взъярился Ивашка. - Пошто нечистого призываешь?! Тьфу, тьфу, тьфу, с нами крестная сила.
- Ну... - Ильин утер испарину со лба. - Морока с вами. Каждое слово наперед обдумывай.
- А как же, - смягчился Ивашка. - Слово-то, оно, знашь, силища... Вначале бе слово и слово бе бог...
- Да знаю-знаю, - взмолился Ильин. - Давайте же ближе к делу... Я хочу вас успокоить - никто из нас не сошел с ума. Все вы назвали, по всей видимости, верные даты. Я, кстати, тоже еще полчаса назад полагал, что сегодня 20 июня 1983 года.
- От воплощения бога-слова? - подозрительно начал Ивашка. Люторствуешь, ереседей!..
- Да нет, не люторствую. Я, прошу прощения, атеист.
- Атеист?! - радостно взвизгнула девушка. - О как это мило. Я тоже отрицаю всю эту поповщину...
- Вы - афеистка? - изумился Овцын. - Это, знаете ли, барышне совсем не к лицу... Нет, вы разыгрываете нас. Афеизм - это забава мужчин, да и то молодых...
Он радостно хохотнул, будто бы вспомнив что-то.
- Господа! - раздраженно заявил Ильин. - Дайте же наконец до сути добраться. Оставим эмоции на потом.
Ивашка протестующе завозился на соломе, но смолчал.
- Итак... Видимо, все мы правы, называя ту или иную дату... Пока мне приходит в голову только одно объяснение происшедшего: мы с вами ухнули в... ну, как бы это точнее сказать... в воронку времени. Можно предположить, что в месте падения метеорита образовался своего рода канал, через который прошлое засасывает будущее...
- Что еще за метеорит? - изумилась девушка.
Пришлось Ильину разжевывать всю историю падения и исследования небесных тел, наделавших бед в Марокко и в Тунгусской тайге. Бесконечные пререкания с богобоязненным Ивашкой вконец обессилили филолога, пока он добрался до своей гипотезы. По тягостному молчанию, воцарившемуся в землянке после этой импровизированной лекции, Ильин понял, что его рассказ не очень-то уразумели. С тяжелым вздохом он вновь заговорил:
- Знаете что, давайте коротко расскажем о себе. А детали, то бишь частности, станем разъяснять по ходу дела. Насколько я понимаю, нам придется смириться с непривычным обществом на какое-то, может быть, весьма продолжительное время. Ничего не зная друг о друге, мы постоянно будем вынуждены пускаться в пространные расспросы и разъяснения.
- Разумно, - поддержал Овцын. - Вот и начните с себя, по ранжиру. Как-никак на сотню-другую лет всякого из нас старее будете...
- Извольте.
Ильин посветил себе фонариком, отыскал подходящую охапку соломы, опустился на нее и с усмешкой заговорил:
- Никогда не думал, что так трудно объяснить до предела кратко главные особенности эпохи, в которую живешь. С чего начать-то, не знаю... Как растолковать, что такое НИИ, научно-исследовательский институт? В ваше время открытия делались одиночками, у каждого ученого по нескольку книг выходило к моим тридцати пяти, а я что могу предъявить? Полдюжины рецензий да две статьи. Да еще звание кандидата наук - это своего рода ступень некой табели о рангах.