На удивление, они всегда выходили сухими из воды. Клим продал свой автомобиль и приобрел мотоцикл, я пару раз замечала, как он уезжал из колледжа с очередной девчонкой. Меня он по-прежнему не замечал, как будто я пустое место, отчего мое сердце замирало каждый раз.
— Дана, ты что застыла? — Спрашивает меня Настя, — мы опоздаем на забег.
Мои глаза натыкаются на Клима, который зажимает в углу симпатичную блондинку, и к щекам моментально приливает кровь. Его руки покоятся на ее упругой заднице, облаченной в короткие шорты, а губы что-то шепчут на ухо. Я хочу развернуться и тихонько сбежать, но он резко вскидывает голову. Глаза в глаза.
Меня прошибает холодный пот и хочется прямиком уйти под землю. Его глаза, в секунду, становятся ледяными. Так он не смотрел на меня никогда. Зло, пробирающее до дрожи, желая стереть в порошок. Я резко отворачиваюсь, и практически бегу, чуть не сбив удивленную подругу.
— Ты что за идиотка, сказано же, держись подальше от него. Он же сейчас из «Чёрных», а это очень нехорошо.
— Я просто нечаянно с ним столкнулась, успокойся! Я и не думала к нему подходить.
— Подходить она не думала, радуйся, что он наконец — то отстал от тебя. Что, если он вновь возобновит свою игру «кто из вас круче», — она практически тащит меня за собой, — ты даже не представляешь, насколько он сейчас опасен. Они же не люди, звери, точно тебе говорю. В прошлые выходные разгромили весь Тупик, кружили на своих мотоциклах и распугивали народ. А когда Суслов сказал им убираться, они раздели его до гола, и связали веревками, запихнув в рот кляп. И кто ты думаешь это сделал?
— Кто? — переспрашиваю я, задерживая дыхание.
— Клим, он очень изменился.
— Он не мог.
— Дана, сними уже эти розовые очки со своей переносицы. Он просто, наконец — то, нашел себя. Ты видела его тату на шее? То ли птица, то ли зверь с большими крыльями, он полностью погряз в этом дерьме. Не удивлюсь, если они его еще и на наркоту подсадят.
Мы заходим в женскую раздевалку, и я стираю холодный пот со лба. Забег еще не начался, а я уже покрылась липкими каплями, с ног до головы. То, что рассказывала Настя, просто не укладывалось в моей голове. Я надела короткие шорты и белую майку и завязала свои волосы в высокий хвост. Каждый год наше учебное заведение устраивало забег. Участвовать могли все учащиеся колледжа. Самых лучших отбирали на всеобщие городские соревнования.
— Три километра, Дана! На что ты меня подписала?
— Давай, не ленись, это полезно для фигуры.
Мы выходим на улицу, и я смотрю, как Сергей Аркадьевич, наш препод, выстраивает всех в ряды.
— Филатова, Волкова, где ходите? Давайте скорее, — выкрикивает он, забавно взмахивая руками.
— Господи, Дана, у него живот так смешно выпирает. Спорт — это явно не его, — шепчет мне Настя на ухо, хихикая, и я толкаю ее в бок.
Я занимаю место с краю, в первом ряду. Настя сразу за мной. Сергей Владимирович посматривает на свои наручные часы и готовится к отсчету, и я заглатываю ртом кислород. Рев мотоциклов разрезает тишину, и я вздрагиваю. Смотрю на пять железных коней, паркующихся неподалеку, и стараюсь унять нервную дрожь. Кто-то резко свистит. — Ребятки, вы мешаете нам, — кричит препод, но вся эта компашка и не думает уходить. Клим складывает руки и ухмыляется, осматривая толпу. На нем темная футболка и низко сидящие шорты, и мой пульс снова ускоряется. Я знаю, что он меня не видит, так как Олеся загораживает обзор. Этот гад, не стесняясь, рассматривает девчонок, и хуже всего то, что мне это не нравится.
— Мы тут немного постоим, мешать не будем, — выкрикивает самый рослый из них. На нем темные очки и длинная челка, поэтому я не могу рассмотреть его лицо. Скорее всего это и есть тот самый Эдик, я видела его от силы пару раз. Никогда не интересовалась параллельной группой и просто старалась их избегать.
Закрываю глаза, пытаясь вернуть былой настрой. Когда слышу отчет, и цифру три, подрываюсь с места. Я отрываюсь от толпы, бегу, со всей силы пытаясь выбить из себя всю злость. Первый круг пройден, и я заворачиваю на второй. Слышу свист в спину и дерзкое слово «киска», но даже не поворачиваю головы. Воздух давит на легкие, и тело невыносимо горит, но я продолжаю бежать, ощущая, как становится легче, осталось совсем чуть-чуть.