«Спешите трудиться», — говорил покойный Исаев. Мне вспоминаются замечательные слова и другого русского врача, знаменитого Федора Петровича Гааза, призывавшего в мрачнейшую эпоху Николая I: «Спешите делать добро…» Вся жизнь Даниила Кирилловича была последовательным и неуклонным воплощением этих прекрасных заповедей.
Есть хорошая поговорка: «Чтобы быть умным, одного ума мало». У Заболотного был не только светлый ум, но и золотое сердце.
Приезжает откуда-то из Иркутска молодой врач, мечтающий заняться научной работой. Ходит он по Петрограду с деревянным чемоданчиком, чувствует себя неуверенно, робко, одиноко, — ведь ни одна душа его здесь не знает. Приходит он к Заболотному, называет свое имя — и вдруг слышит в ответ:
— Как же, как же, знаю вас! Очень рад познакомиться.
Оказывается, Даниил Кириллович не только читал, но и запомнил коротенькую заметку о чуме в Забайкалье, написанную молодым человеком еще в бытность „студентом и напечатанную в каком-то маленьком медицинском журнальчике, выходившем в далеком Иркутске ничтожным тиражом.
А потом Заболотный ведет молодого врача к себе домой обедать и тут же предлагает поселиться у него. И молодой человек словно попадает в родной дом и, пока не подыскивает себе квартиру, спит на диване прямо в кабинете Даниила Кирилловича, который каждый вечер извиняется:
— Простите, голубчик, больше некуда вас положить. Но я мешать не буду, лампу мы вот так завесим газеткой…
В другой комнате молодого человека и в самом деле пристроить невозможно, потому что квартира Заболотного похожа на общежитие. В ней в это время живут В.Н. Космодамианский, ставший ныне профессором, и его жена, ассистент Даниила Кирилловича Тихомиров, приемный сын Ян Данилович, племянник Федя и еще какой-то родственник жены Космодамианского…
Бывали у него в гостях Горький, Луначарский, Иван Петрович Павлов. А зайдя как-то однажды поздно вечером к Даниилу Кирилловичу, я неожиданно застаю у него в квартире чуть ли не взвод солдат. Они заняли все диваны, кровати, часть укладывается спать прямо на полу.
Оказывается, несколько месяцев назад большая группа солдат одного стрелкового полка, стоявшего в Пскове, приехала на экскурсию в Петроград, в Институт экспериментальной медицины. Привезли их, собственно, чтобы познакомить с работами академика Павлова. Но Даниил Кириллович, узнав об экскурсии, конечно, не упустил случая познакомить красноармейцев и с увлекательным миром микробов.
Он привел их в свою лабораторию, сам все показывал, объяснял. А узнав, что среди солдат большинство украинцев, повел их всех потом к себе на квартиру, поил чаем с вишневым вареньем, присланным из «ридного села», и до позднего вечера пел с ними украинские песни. А перед уходом каждому надарил книжек с дарственными теплыми надписями: кому брошюру по микробиологии, кому «Кобзаря» Шевченко.
С тех пор у Даниила Кирилловича завязалась переписка с красноармейцами, и каждый раз, когда они приезжают в Петроград, непременно ночуют у своего «батька».
И глядя, как он — в валенках, в старенькой военной тужурке (не та ли это, что была на нем еще в те баснословно далекие годы, когда ехали мы на чумную эпидемию в Индию?..), в белой папахе на седой голове — поет с солдатами украинские песни и «калякает» о сельских новостях, невозможно поверить, будто перед вами замечательный ученый, пользующийся мировой славой.
А слава его все растет. Он уже дважды академик: Украинской академии наук и Всесоюзной. Он представляет молодую советскую науку на торжествах по случаю столетия со дня рождения великого Пастера и шлет из Франции шутливые открытки-сувениры, сплошь испещренные автографами различных медицинских знаменитостей. А все парижские газеты печатают фотографию, на которой Заболотный пожимает руку швейцару у входа в Институт Пастера. Для буржуазных газетчиков это сенсация, «причуда гения», а для него — элементарная вежливость.
В Копенгагене созывается Международный серологический конгресс, и Заболотный едет туда делегатом от Советского Союза. Датские газеты помещают его портреты с надписью: «Знаменитый борец с чумой». А «старый чумагон», оставаясь верен себе, рассказывая в письме о работе конгресса, не упускает случая пошутить:
«Собрались здесь все светила, и многие пытаются пересветить всех остальных, но без особого успеха…»
Он все успевает. Руководит кафедрой микробиологии Военно-медицинской академии и продолжает читать лекции в бывшем Женском медицинском институте, по-дружески беседует с участниками студенческого кружка микробиологов: