Хотя… По ходу, я поторопился с выводами. Не перевелись еще секреты в шведских селениях. Найдется на что взглянуть любопытному глазу… если стража не заметит.
Метрах в пятидесяти, отделенные от кузницы неглубокой балкой и густыми зарослями мешанного кустарника, стояло какое-то строение, типа сарай, обшитое толстым горбылем и под соломенной крышей. Кому оно там понадобилось и для каких целей построено жителями, сразу и не сообразить. Может, сторожка? Укрытие от непогоды или для ночевки во время полевых работ? Чтоб лишний раз домой не бегать. Не суть…
Важно, что у этого сарая был выставлен караул. А неподалеку — разбита палатка. Для отдыхающей смены. Тут же горел небольшой костер, над которым весел ведерный котел. Что значит — караульных не меньше десятка, не считая командира.
Вряд ли такой пост выставили бы рядом со складом обычной амуниции. Что-то важное они охраняют… Или — ценное.
Значит, надо посмотреть.
Сперва делаю вид, будто мне приспичило. Специально для тех, кто мог, пусть даже случайно или от нечего делать, за мной наблюдать. Понимаю, что это паранойя, ну а вдруг? Нет-нет, лучше перебдить, чем потом на зеркало пенять… А так — все красиво… Стоял служивый, никого не трогал — и тут как резануло в животе. Бедняга, аж согнулся. И так — скрюченный в две погибели, к ближайшему кустарнику и ломанулся. Ничего необычного. А на войне, где все время обед «часом с квасом, а порою с водою» или всухомятку, так и вовсе дело житейское. Половина животами мается.
В общем, в тот ярок я забежал шустро, ну а дальше прыть поумерил. Это ж я притворялся, а многие сотни шведов забегали в эти кусты далеко не с эстетической целью — любоваться природой. Так что плотность «минирования» лесополосы превышала любые разумные пределы. Хвала игровым условностям, аромат активировался только если вляпаться лично, поскольку в реальности пройти сквозь ярок без противогаза было бы невозможно. Оно ж всем известно, что какой стол, такой и запах… Так что продвигаться приходилось очень осторожно. Но я особо никуда и не торопился. До вечера еще далеко, а чтоб заняться пушками — все равно надо было дождаться темноты.
Ф-фу… Но и польза немалая от этого тоже имелась. С этой стороны шведы караул не выставили. Видимо, были на все сто уверены, что со стороны «общественной уборной» вражеского нападения можно не опасаться. Ну, и зря… Самоуверенность и разгильдяйство — наказуемо.
Шаг за шагом я преодолел «полосу заграждения» и поднялся по противоположному склону оврага почти на самый верх. До задней стены сарая оставалось шагов пять. И около двадцати до костра и палатки стражников. Теперь оставалось лишь набраться терпенья и по их разговорам понять, что именно они охраняют. А это, как подсказывал мой жизненный опыт, вполне реально.
Когда солдаты уверенны, что начальство их не слышит, а скука от однообразия одолевает так, что челюсть можно вывихнуть — никто не отказывает себе в удовольствии поговорить. В том числе и о службе. Вернее, именно о ней в первую очередь. Ибо все остальные темы — о выпивке, деньгах и женщинах — уже сотню раз переговорены. Так что располагаемся поудобнее и слушаем… Тем более, как раз поспел обед и, судя по оживленным репликам — к нему полагается ежедневная чарка. Для улучшенного пищеварения.
«Поздравляем. Вы повысили навык «Скрытность и осторожность» до 25. Теперь ваш шанс оставаться незамеченным даже на открытом пространстве равен 40%. В тени — 45%»
Глава 24
— Эй, Петер! Ты что делаешь? — окликнул кашевара усатый копьеносец гренадерского телосложения, глядя на то, как солдат зачерпывает из общего котла и высыпает улов в отдельный котелок.
— Ротмистр велел пленных покормить.
— Ишь ты! — аж подскочил здоровяк. — А с какой это радости мы должны делиться с ними едой? Небось, ротмистр на пленных московитов получил довольствие и себе оставил или маркитантке отнес, а мы из своего пайка должны эту голодную ораву содержать? Обойдутся! Самим мало!
— Да брось, Йон. Они ж тоже люди… — вяло отбивался Петер. — И так который без еды сидят…