— Ну, что, други? — окинул взглядом московитов, присоединившись к ним в кустарнике. — Пока, Господь, нас хранит. Вознесите ему благодарность в молитве. Только мысленно, каждый про себя. И слушайте, что делать дальше.
Заметил несколько взглядов брошенных на купца и внес коррективы.
— Я не ваш господин или командир, поэтому не приказываю, а лишь советую. Последовать ему или нет — решайте сами.
— Говори, боярин, — пока остальные думали, гость новгородский уже принял решение. Смекалистый. Ну, так в торговом деле тугодумы не задерживаются. Аккурат до первых торгов. — Не сомневайся, все в точности исполним. Ты нас из плена освободил, волю вернул. И слово твое для нас нынче, что наказ родителя.
Красиво говоришь, купец. Заслушаться можно. Если не знать, какая ты сволочь на самом деле. Ладно, об этом позже.
— Хорошо… Замок на амбарных дверях висит, так что проверять, никто не станет. Значит, времени у вас — покуда охранник в себя не придет. Бил сильно — думаю, очнется не скоро, но и зря терять время не стоит. Поэтому, сейчас каждый из вас нагребает охапку хвороста побольше и не таясь выходит из оврага. Дело к вечеру, так что пленники тащащие сучья для костра, никого не удивят. Даже на то что вы не в ту сторону идете… Мало ли кто из командиров какой приказ отдал. Только не все вместе. Идите по одному или вдвоем. Будет кто заговаривать — кланяйтесь и мычите, как глухонемые… Можете рукой махнуть. Если получится. Понятно?
— Понятно, боярин, — опять за всех ответил купец. — Тут народ опытный. Промашки не будет…
— Как же вы… — хотел съязвить, но сдержался. Чего раны бередить. Но новгородец понял.
— Хочешь спросить: «как мы такие опытные да умные в плен угодили»? Подлостью и предательством. А от этой напасти никакой опыт не защитит. Если только совсем уж никому не верить… Но, если никому и никогда… зачем такая жизнь?
Во, как завернул. Умен… О подлости кручинишься? Что ж ты о ней не думал, когда влюбленную в тебя девчонку…
— Об этом позже… Слушайте дальше. Пробирайтесь на юго-запад… — для надежности махнул рукой в нужном направлении. — Верстах в шести от лагеря, перекресток. Сворачивайте направо. И еще через полверсты увидите небольшую рощицу. Крикнете: «Атаман Антон прислал!». Там мои люди… Кто к ним доберется — считайте, к своим попали. Вопросы есть?
Выждал минуту и дал отмашку.
— Вперед! Надейтесь на удачу, но и сами не плошайте.
— Спасайтесь, молодцы, — подтвердил мой приказ купец. — Даст Бог — свидимся еще. И помните — кто первым в Новгород вернется, обо всем увиденном и услышанном тотчас Совету доложить обязан. Как есть, без утайки. Не приуменьшая и не преувеличивая. Ну, а ежели не судьба — не беспокойтесь. Общество семьям поможет. Не даст сиротам пропасть.
Русичи поклонились в пояс, то ли мне, то ли Калите, а потом только хворост собираемый затрещал.
— Поговорим? — купец проводил взглядом своих людей и, когда густая зелень кустарника сомкнулась за спиной последнего, встал передо мной. Весь такой серьезный, собранный. — Хоть я и головой поклясться готов, что не встречались мы прежде, боярин, ощущение такое, что имеешь ты ко мне счет неоплаченный. А я в должниках ходить не привык. Сказывай, что не так?
Проницательный какой. Неужто навык торговли такой бонус дает? Полезное умение. Надо будет качнуть. А то, как завис на «6» пунктах, так и не обращал больше внимания, весь опыт в силу, выносливость и лидерство вкладывал. Считая их более полезными для воина и командира.
— Поговорить хочешь? Ладно… Тогда, для начала, привет тебе и мешок добрых пожеланий от панны Агнешки со Львова. Помнишь такую?
Судя по тому как дернулась щека у купца да заиграли желваки — мог и не отвечать. Помнил. Еще как помнил. Но при этом, ни смущения, ни раскаянья в глазах мужчины я не заметил. Разве что самую малость.
— Вот как чувствовал, что надо было удушить змею подколодную по-тихому… — вздохнул новгородец. — Так нет, пожалел… Прав был князь Владислав, говоря что всякое доброе дело непременно будет наказано. Ибо милосердие и прощение — то божья стезя, а не мирская.
Интересно завернул. Я даже опешил слегка.
— Хочешь сказать, что продать молодую девицу басурманам, в Господине Великом Новгороде нынче богоугодным делом считается? — переспросил я с саркастической ухмылкой. — Ты, купец, ври-ври, да не завирайся.