Ошибся Редзян. Скакали чуть больше двух часов на юг, пока на горизонте показался темное пятно, сперва больше похожее на грозовую тучу, но при сближении оказалось густым, нехоженым лесом. Опушка манящая легкими и светлыми побегами орешника, уже через десяток шагов оказалась так густо прошита колючим кустарником — преимущественно терном и шиповником, что если не знать тропы — вглубь лучше даже не соваться. Во всяком случае, верхом.
К счастью, слуга Скшетуского знал, куда ехать, и мы — гуськом, почти что держась за хвост впереди идущего коня, углубились в чащу.
Ничего особенного. Если не считать неимоверного даже для дикого леса сплетения молодых деревьев и вековечных стволов, — таких старых, что давно б упали, если б не новая поросль, удержавшая их торчком. Да и то, местами толстые, узловатые корни выпирали из почвы, образуя где непроходимые завалы, а где — настоящие арки, переплетенные хмелем и плющом. Впечатление, будто не лесом едешь, а пробираешься под решетчатым навесом просторной беседки, которую садовник завалил нарубленными ветками и хворостом, предварительно опутав обрывками веревок и канатов. Оставив для себя лишь узенький, извилистый проход.
По сторонам даже глядеть не имело смысла. И не потому что смеркалось в лесу быстрее, а из-за подлеска, такого густого, что куда не глянь, везде качалась и шелестела листва. Ни одна маскировочная сеть не скрыла бы от наблюдателя лучше. А если предположить, что за любым деревом, или на нем мог скрываться враг, вооруженный луком, невольно хотелось поежится и жалел, что не имею щита, который мог бы, на манер татар, закинуть за спину и хоть как-то обезопасить себя от выстрела сзади.
— Стойте! Мы почти на месте! — нервным шепотом, прозвучавшим в лесной тиши, как крик, произнес Редзян, ехавший впереди цепочки. — Уже близко.
— Да чтоб тебе… — выругался пан Шпычковский. — Завел к черту на кулички. Не видать ничего. Хоть глаз выколи. И что теперь? Вот так торчать столбом, уткнувшись носом кобыле в зад?
— Продвигайтесь ко мне. Тут свободнее. Только не шумите. У оборотней слух получше иного пса. А лучше — слезайте с коней.
К совету прислушались. Спешились и подошли к Редзяну. Тут и в самом деле было свободнее. Лес слегка расступился и впереди, метрах в пятидесяти был виден небольшой водопад, мерцающим пологом спадающий с отвесной кручи.
Странный водопад, к слову. Возникал примерно на середине замшелой скалы, и пропадал так же — будто в бездну уходил. Причем, совершенно беззвучно. Хоть бы раз плеснуло. Если б не игра струй да россыпи брызг — решил бы, что вижу стекло или скол ледника.
— Наваждение… — все так же шепотом, только уже более спокойным, объяснил Редзян. — На самом деле нет никакого водопада. Это ведьма так вход в пещеру запрятала.
— Умно, — похвалил Шпычковский. — Если б сам искал, никогда б не догадался, что сквозь воду идти надо.
— И плохо… — добавил литвин. — Сильна, значит, ведьма. Коли такие штуки вытворять способна.
— А я говорил… — начал было Редзян.
— Тихо, пустомели! — остановил закипающий разговор пан Заглоба. — Хватит самих себя пугать. Сильна она или нет, а с пулей в сердце или с отрубленной головой не больно поколдуешь. Дайте только добраться. Было как-то дело. Под Полтавой. Тоже одна молодка слишком много о себе возомнила. Коней почти всей сотне до сказа довела, мерины — будто жеребцы кусались. А еще — глаза людям отводила… Ничего. Все равно поймали. Связали и в озеро бросили. Только булькнуло. Как камень на дно ушла. Верьте, Господь не допустит победы зла… Сладим и с этой. Только б панна Курцевич здесь была. А не в ином месте. Очень уж хочется пана Яна утешить. Мочи нет глядеть, как убивается сердешный. Любовь, та еще стерва…
— Так чего ждем? — подтолкнул я в плечи Редзяна. — Веди, Вергилий. Пока солнце не село. Сам же говорил — полнолуние нынче. Не дадим нечисти форы. Если уж биться — то на равных.
Парень весьма неохотно сделал несколько шагов в сторону водопада и остановился.
— Подождите. Давайте, я один пойду. Может, удастся обмануть ведьму?
— Как?
— Есть у меня перстень Богуна… Подарил, за то что от раны смертельной я его выходил. Покажу ведьме. Должна узнать — вещь приметная. И скажу, что полковник велел панночку перепрятать. Чтоб со мной ее отпустила. Вдруг, получится?