— Что, родненькая, оклемалась? — справилась бабка с внешностью Яги. — Уже и милиция приезжала, а ты все сны глядишь да матюгаешься! Делов-то наворотила — не позавидуешь!
— Какие дела? О чем, бабуль, говоришь? — Римма напряглась.
— Ты человека калекой сделала! Шел себе дяденька красивый, в шляпе, не мешал никому. Вдруг, бац, на него голая баба с балкона прыгнула! От счастья у него позвоночник в штаны высыпался!
Римма прикрыла глаза рукой. Мало своих проблем, так еще за мужика отвечать придется.
— Посадят, чтоб на мужиков не прыгала! Ишь ты, воздушная гимнастка! Не вздумай сбежать, мы за тобой следим! — предупредила старуха, грозя желтым пальцем.
— Куда ж я убегу со сломанной ногой? — вздохнула Римма.
Римму навестил следователь, долговязый лейтенант с неуловимым взглядом. Он небрежно бросил папку на стул и стал украдкой заглядывать Римме под задранную ногу, полагая, что там скрыты все ответы на интересующие его вопросы.
— Мужик-то ваш в соседней палате лежит. Говорит, сам виноват. Дескать, поймать хотел, но не рассчитал траекторию падения. Претензий не имеет и домогается встречи. Он так-то цел, успел среагировать. Отделался переломом ключицы, да ногу подвернул. Что ему передать? Можно свидание устроить?
— Конечно, пусть приходит! Только я в таком виде… — Римма поперхнулась куском нежданно выпавшего счастья и покраснела.
Бабка с досадой ловила каждое слово — трагедии не вышло.
— Ничего, он тоже не Иван-царевич. Тот еще Квазимодо!
Вскоре место следователя занял погребенный заживо гражданин. Он сверкал залысинами и обнадеживающе улыбался. Дядька поздоровался и положил на тумбочку сверток. Старуха померкла.
— Гостинцы? — Риммины глаза заискрились.
— Да так! — стушевался он. — Это то, что вы пытались снять. Их воздушным потоком сдуло.
«Быть может, этот невзрачный самородок послан мне самой судьбой?» — Римма протянула руку и представилась.
— Леша Грунин! — ответил хромой гость.
Мусорное ведро озону не добавляло. Римма и Леша страдали с похмелья и угрюмо смотрели в окно. Деньги в семье не водились, надежды опохмелиться таяли быстрее апрельского снега. Гнетущую обстановку разрядил дверной звонок. Интуиция подсказала Леше, что в дом пришла нечаянная радость. В прихожую ввалилась розовощекая от мороза и беременная не известно от кого Риммина подруга. Облобызавшись с хозяевами, она вытащила из сумки бутыль самогона.
— Давайте, помянем брательника моего.
Душа Грунина ликовала! Но Леша, как цивилизованный человек, выдавил слезу. Была ли то слеза скорби или радости, осталось тайной. После третьей рюмки жизнь выглядела не так безобразно, как на трезвую голову. Будущая мать закурила. Стряхивая пепел в тарелку, она объяснила цель визита:
— Токсикоз ужасный, выворачивает наизнанку! А тут морг, покойники. Вы бы забрали труп, привезли в село. А там, если можете, помойте, нарядите и в гроб! Ключи я вам от дома оставлю. Матушка придет с работы вечером, тогда и расчет получите!
Предложение выглядело заманчиво. Леша по-хозяйски заявил:
— Ты денег оставь на машину! Да и так, на мелкие расходы.
На этом вопрос был исчерпан.
Утром волонтеры направились в морг. Римма предъявила санитару необходимую бумажку и потребовала выдать труп. Леша с детства страшился мертвецов. Чтобы не выглядеть трусом, он нашел повод достойно ретироваться:
— Я за машиной. Ты его пока к дверям подкати!
Римма огляделась по сторонам и заторопилась.
— Шевелись, Айболит, времени в обрез!
Санитар завел ее в холодное, плохо освещенное помещение. На каталках лежали накрытые простынями мертвецы.
— Вот три трупа, один — ваш. Забирайте!
Римма подошла ближе. При жизни она видела покойного пару раз, да и то давно. Приподнимая простыни, Римма вспоминала его внешность. Как назло, все мертвецы были на одно лицо. Никто из них не имел даже отдаленного сходства с подругой.
— Я это, я! Бери, не прогадаешь! — сквозь зубы процедил наилучший из покойных, а может, это дул за окнами ветер.
«Вроде, похож!» — Римма дернула санитара за рукав.
— Оформляй, браток! Вот он, родненький!
Как из-под земли появился Леша. Вместе с санитаром они замотали труп в дерюгу и забросили в микроавтобус.
Всю дорогу Грунин искоса посматривал на бездыханного попутчика, по-хозяйски развалившегося в проходе между сидений. Леше мерещилось, что тот кривит бесцветные губы, издевательски подмигивает и показывает неприличные жесты. Грунин отворачивался и жался к бесстрашной Римме.