Лялин бродил вокруг руин, оценивающе осматривал их. Заложив руки за спину, прикидывал: во сколько выльется реанимация храма. Навскидку выходила кругленькая сумма. Выражение угрюмой сосредоточенности не сходило с его лица. «Да черт с ними, с деньгами! Реноме и покой дороже». Он не стал тянуть резину, поставил в известность о своих намерениях епархию, посоветовался с архитектором и нанял бригаду хороших специалистов. Церквушка молниеносно обросла строительными лесами. Ближе к осени ее внешний облик изменился. Лаврентий Николаевич лично контролировал ход работ, чаще пропадал на объекте, чем в кабинете. Благотворительность принесла должные плоды. Лялина оставили в покое, жалобы покупателей прекратились, а мэр города при встрече первым протягивал руку. Ко всему прочему, о нем написали в газетах, как о человеке сердобольном и отзывчивом. Дела снова пошли в гору и затраты на реставрацию церквушки уже не выглядели такими пугающими, как изначально.
Весной, когда воздух достаточно прогрелся, началась роспись стен. Художники прорисовывали каждую деталь, каждый фрагмент библейских сюжетов. Притвор украсили сцены евангельской истории, на боковых сводах парили ангелы, а ниши алтаря и храма облюбовали святители. Своим великолепием церквушка настолько радовала глаз, что Лаврентий Николаевич чуть не уверовал в Бога. В присутствии батюшки он демонстративно крестился.
Одновременно с удовлетворением в душе Лялина заворочался червячок самолюбования и гордыни. Незаметно он прогрыз в сознании мецената нору для соблазна. Лаврентий Николаевич глядел на свод храма и что-то прикидывал в уме. Он отозвал в сторонку Караваева, ответственного за роспись потолков, по-свойски хлопнул его по плечу.
— Ты, Коля, вот что. Срисуй-ка лик Спасителя с моей фотографии. Добавь к ней усики, бородку. Чего тебе стоит? Я в долгу не останусь!
— Да разве ж можно, Лаврентий Николаевич? Это же святотатство! Церковь такое богохульство не простит ни вам, ни мне! — выдавил Караваев и суетливо вытер кисти о тряпку.
— Да откуда она узнает? Делай что говорю, ты же художник, а не инквизитор, чтобы ересь выявлять! — Лялин сунул в карман его куртки конверт. — Потом еще добавлю!
Подъехать к торговой точке с торца не удалось — улицу перегородила фура с товаром. Лялин вылез из машины и нос к носу столкнулся с пожилой цыганкой. Похожая на галку женщина схватила его за руку.
— Давай погадаю! Все скажу! Что было, что есть и что будет!
Лялин недолюбливал представителей этого крикливого, наглого народа. Он хотел вырвать руку, но проснувшееся любопытство остановило. Лялин протянул купюру. Цыганка посмотрела на его ладонь и вернула деньги. Не говоря ни слова, пошла прочь. Поведение гадалки озадачило Лаврентия Николаевича. Мгновение он стоял в замешательстве, потом догнал женщину.
— В чем дело, красавица?
— Не беру с покойников! Совесть не позволяет!
Покачивая широкими бедрами, цыганка продолжила свой путь.
— Постой! — не так уверенно произнес Лялин. — Объясни: ты что, меня пугаешь? — от липкого пота зачесалась спина.
— Зачем пугать того, кого нет!
— Как это нет, старая ведьма?! Вот я! Живой и невредимый!
— Не вижу тебя. Так, тень одна!
Встреча с цыганкой вывела Лялина из себя. Он плюнул на дела,
сел в автомобиль и поехал к храму. Работы подходили к завершению. Строительные леса еще не убрали, но лик Христа отлично просматривался снизу. Батюшка поклоном приветствовал Лялина и восторженно цокал языком.
— Господь-то как живой получился! Того гляди, сойдет и начнет судить грешных! — перекрестившись, он скрылся из виду.
Довольный тем, что никто не заметил подмену, Караваев мечтал о покупке новой мебели, плазменном телевизоре и отдыхе на море. Как и многие, он строил планы на будущее, не имея представления, что случится с ним через мгновение. Жизнь, вообще, настолько непредсказуема, что диву даешься. Под ногой Караваева треснуло. Он потерял опору, взмахнул руками и повалился на настил. Деревянная конструкция зашаталась и накренилась.