Марик высморкался в футболку.
— До чего же ты остра на язык!
— Не бойся, я тебя им не зарежу!
— При знакомстве я не предполагал, какая ты стерва! — Кукин всхлипнул от жалости к себе, от несправедливости и просто так.
— Прежде чем вешать на кого-либо ярлык, посмотри — не с тебя ли он слетел. И вообще, чем больше я тебя узнаю, тем меньше хочу общаться! Нам надо развестись! Как всякий порядочный человек, Марик, ты обязан оставить мне квартиру и часть денег.
Глаза Кукина намокли еще сильнее, щеки затряслись.
— Марлен! Если мое мнение не совпадает с твоим, это не означает, что я должна его менять! На самом деле, человеку нужно не так много, как ему кажется. Поживешь у мамы, потом купишь себе другую квартиру. Я ведь не претендую на твой бизнес. Хотя… — Вахрушина задумалась.
Кукина никогда не разводили так нагло. Он не успевал за ходом Люсиных мыслей и от этого мучился сильнее. Собственная неполноценность подначивала его удавить жену.
— Я искал себе женщину на всю жизнь! А получилось…
— Глупый! Очень трудно найти в партнере по кровати партнера по жизни. Имея высшее образование, ты совершенно не имеешь мозгов! Благодари судьбу, что она свела тебя со мной и дала шанс постичь премудрости человеческих взаимоотношений.
— Говори помедленнее. Я не успеваю уловить смысл.
— Я говорю, что мы разводимся, и ты переписываешь на меня квартиру. Если тебя это не устраивает, я при помощи адвокатов добьюсь раздела бизнеса.
Чтобы навести порядок в голове, некоторым не хватает жизни. Кукину хватило ночи. Раним утром, когда над крышами двухэтажных басурманских лачуг показались солнечные космы, он порылся в чемодане и вышел из гостиницы.
Ночной клуб, в котором любвеобильные турки пробуждали в Марике ревность, встретил тишиной. Кукин подошел к молодому человеку в национальном костюме. Брови турка срослись настолько изумительно, что возникала иллюзия, будто у него растут усы не только под носом, но и над ним. Люсин муж пошептался с потомком янычаров. Тот увел его в подсобку заведения.
Вахрушина проснулась, вытянула руки и поработала пальцами. Напротив нее сидел осунувшийся супруг. Казалось, что он вот-вот умрет и, пока силы не покинули его, хочет оставить завещание.
— С добрым утром, любимый! — ехидно поздоровалась Люся.
Ее душа заранее праздновала победу, ликовала и насвистывала бравурные марши! Люся поднялась с кровати и поцеловала Марика в лоб, сухо, как покойника.
— Не расстраивайся. Проигрывать нужно достойно! Ты ведь не сердишься, правда?
Такого нахальства Кукин не ожидал. Закурив, он вышел на балкон. Облако дыма затянуло купол минарета, немножко повисело в воздухе и рассеялось. Марик вернулся в комнату.
— Я хочу сделать тебе подарок! — сказал он и протянул жене ворох банкнот. — Купи что-нибудь на память!
— Какое благородство! Наш кратковременный союз подарил мне небольшое состояние, тебе — огромные впечатления.
— Брак с тобой показал, что быть богатым — накладно!
— О, наконец-то ты изрек умную мысль! — Вахрушина перед зеркалом стала приводить себя в порядок; неторопливо навела красоту и покинула номер. Кукин взял телефон.
Подъехавшее такси проглотило Вахрушину и умчало в новую жизнь. В гостинице Люся больше не появлялась.
Лайнер разбежался по взлетной полосе, оторвался и взял курс на Россию. Марик довольно закрыл глаза. В это время темнокожий араб вел заплаканную Вахрушину в номер вертепа. «Только у великих людей бывают великие ошибки!» — Люся скинула халат.
Люся до совершенства отшлифовала мастерство гетеры и покорила душу богатого, наивного турка. Круглолицый мусульманин выкупил ее из борделя, в надежде сделать одалиской. Он не знал, что русская женщина способна остановить на ходу паровоз, сжечь все мосты и обвести вокруг пальца самого дьявола.
Консульство России сработало оперативно. Многострадальной соотечественнице оформили документы, купили билет и посадили в самолет. Родина встретила Люсю неопределенностью и равнодушием. Но Вахрушина не привыкла сдаваться.
— Здравствуй, дорогой!
Как снег на голову она появилась в офисе бывшего мужа.
Вдали от родины Люся вызубрила уголовный кодекс. Тонким шантажом она выбила из перепуганного Кукина солидную компенсацию. Все вроде встало на свои места, но захотелось любви: единственной и неповторимой. Случаются такие капризы у уставших от жизни женщин. Люся не утратила эффект Клеопатры — мужчины рядом с ней теряли самообладание, падали на колени, предлагали руку или деньги — на выбор. Все бы ничего, если бы не злой рок, преследующий Вахрушину. Не успевала она разжечь семейный очаг, как судьба-злодейка ставила на нем жирный крест.