– Какие задачи? – повысил голос Борис. – Вести раскопки? Искать черепки древней керамики? Их тут просто нет! Этот мир еще живет своей жизнью и не успел разрушиться! Он реален! И царица Гарат такая же реальность, как и все вокруг! Мы не знаем, сколько пробудем здесь! Прибор включить мы не можем! Поэтому у нас только одна задача – выжить в этом мире!!! И для нас лучше будет держаться поближе к царице Гарат и служить ей, чем объяснять дикарям-гутиям, что мы хорошие! И еще, я не уверен, что они вообще нас будут слушать: мы для них враги.
Борис оглянулся назад, проверяя, нет ли погони, и продолжал:
– Жора, ты понимаешь, что помогая царице, ты имеешь возможность получить в награду немало золота?
Георгий собирался что-то возразить, но поперхнулся и умолк, осознав смысл сказанного.
– Э…э… Я как-то нэ думал об этом…
– Правильно, не думал. А это более легкий способ, чем мыть золото в реке или ездить по диким местам, пытаясь что-то выменять у местных. Удар дубиной по голове в этом мире, наверное, обычное проявление чувств дикаря к пришельцу, пытающегося ограбить могилу его предков.
Георгий соображал быстро. Это у него отнять было нельзя.
– Да, да! Я согласен! – поспешно выкрикнул Георгий, и спросил: – А царыца меня вазмет к себе?
– Она уже взяла на службу меня! – сказал Борис.
– Так на каком языке вы говорили? – спросил Антон.
– Древний язык Сонрикс. На нем разговаривает примерно две третьи населения Восточного Средиземноморья и его достаточно хорошо понимают в Западном. Вроде международного.
– Я и не слышал о таком языке! – сказал Антон, – Что это за язык? И откуда ты его знаешь?
– Был такой великий ученый-лингвист Иллич-Свитыч, Сотрудник Института славяноведения АН СССР. Он пытался построить единый Ностратический язык, который был первым языком на Земле, искал в разных языках единые по корню слова. Его построение было очень смелым, но он даже не мог себе представить, что языки на Земле развивались совсем другим путем.
Настоящий Ностратический язык на самом деле существовал и назывался Сонрикс, это тот язык, на котором я недавно разговаривал.
Но он совершенно не похож на то, что реконструировал Иллич-Свитыч, свершивший в его реконструкции много ошибок. Пример: в Сонриксе нет звука пэ, а у Иллич-Свитыч он есть. А почему так получилось? Потому, что он взял за основу Уральскую языковую семью, рассуждая, что она центральная в Евразии и является основным связывающим элементом языков запада и востока. Это была его ошибка. В уральской языковой семье очень мало слов Сонрикса, которые не претерпели бы значительные изменения. Но Иллич-Свитыч не знал того, что Сонрикс еще в Средиземноморье изменился, став языком Сонрег. Люди Балканского региона изменили его, добавив в него некоторые звуки. После этого, Сонрег начал свое победное шествие на Восток и докатился до самой Японии. Одни языки взяли из него отдельные понятия, другие приняли его больше, но перестроили под свое произношение. Таким образом, Сонрег не Ностратический язык, хотя многие слова его присутствуют в Индо-Европейской языковой семье.
Только Средиземноморский Сонрикс позднего времени, на котором мы общаемся – это тоже не ностратический язык, правильнее сказать, он является некоторой основой Индоевропейских языков, не более.
Потому, что он построен от смешения слов двух языков: древнеросского Сонрикса, языка Северной Африки, и Критоноса, староиспанского языка. Никакого отношения он не имеет к современным испанцам, это я называю только территорию, где эти языки образовались. Все это, Иллич-Свитыч, строивший свою грамматику Ностратического языка, не взял в расчет. Но его винить не за что, это не знал в 20 веке никто и никто не знает в 21 веке!
Я Сонрикс и раньше знал, – Борис улыбнулся, – только забыл. А вот теперь вспомнил!
– Да-а-а! – протянул Антон. – Не знал, что у тебя такие познания в лингвистике.
– А теперь самое интересное, только не падайте!
Борис выдержал эффектную паузу.
– Мое имя в этом мире не Борис. Меня зовут Омор. Альгант Омор! Я отношусь к Уранидам. Урожденный Небом. Меня узнала Альронс Ал-Ма-Гарат. И я ее откуда-то хорошо знаю. Поэтому называйте меня Альгант Омор или титулом Ваше Постоянство.
– Это фантастика! – протянул Георгий. – Как это? Ты здэсь нэ был, с нами пришел.
– Не фантастика! – возразил Борис, – Фантастика началась, когда мы оказались здесь. Мы теперь находимся в Прошлом, и я уже жил в нем. Вы, наверное, тоже. Реинкарнация. Знаете об этом? В Прошлом я когда-то жил под именем Альгант Омор. Почему этого не может быть? Как же я тогда разговариваю на Сонрикс, если это не наследственная память?
– Верно, – подытожил Антон, – Такие случаи известны. Значит, как я правильно понял, Гарат – Альронс, а ты – Альгант. Ты, Борис, себя в цари записал, что ли? Только не рассказывай нам, что это твоя жена в Прошлом!
– Нет, не жена, – холодно ответил Борис, – но не забывай, где ты находишься и кому говоришь это. Ты сейчас сказал святотатство, за которое тебе тут сразу отрежут язык!
Антон обиженно замолчал. Борис уже обычным тоном продолжал поучать своих спутников:
– Наши археологи не часто находят глиняные таблички или стелы с законами древнего мира. Но кое-что нашли. И кое-что они уже прочитали. Я не помню все законы древнего времени, но приведу в пример закон вавилонского царя Хаммурапи, по которому строителю отрубали голову, если дом, который он выстроил, обрушивался, и кто-то из семьи погиб под его обломками. А по древнеассирийским законам у женщин за измену мужу вырывали соски раскаленными клещами. Древние законы вообще более суровы, и я не думаю, что кто-то из вас по незнанию законов захочет лишиться языка.
– Я вообще молчу сильнее, чем рыба! – отозвался Георгий.
– Вы не знаете языка Сонрикс, и это хорошо, – продолжал Борис. – Я – Альгант, а вы оба – мои слуги. Мы пришли из далекой страны на севере. Это понятно?
Георгий обиженно запыхтел.
– Пачему слуги, да!? – возмутился он.
Антон молчал.
– Потому, что это единственный шанс для вас уцелеть! – терпеливо разъяснял Борис. – Пока вы мои слуги, вас никто не тронет. Но если заподозрят, что это не так – случится беда. Та, Амазонка с луком, например, своими стрелами быстро превратит ослушника в ежа. Вы должны вести себя соответственно своему статусу в этом обществе. Меня нельзя перебивать, нельзя задавать вопросы, нельзя сидеть, пока я не разрешу. Слово Альганта – закон, который нельзя обсуждать, его разрешается только выполнять. Что бы вас утешить, скажу, что я сам нахожусь в подобной зависимости от царицы Гарат. Она Кронид. Время… Это… напоминает некий табель о рангах. Царица Гарат, настолько же выше меня, насколько я выше вас. Если она королева, то я герцог. Но, слуги Альганта или Ронс имеют преимущество перед остальными людьми. Поэтому ваш статус я могу соотнести как эсквайр по отношению к простолюдину!
– Что это такое, эсквайр? – не понял Георгий.
– Феодал, не имеющий рыцарского звания! – подал голос Антон, – Тогда не все так плохо!
– Когда устроим привал, – поучал Борис, – царицу и девушек надо обязательно накормить. Они долго идут и голодные. Относитесь к царице Гарат с почтением. Но старайтесь держаться от нее подальше. Если я буду с ней разговаривать, то не вздумайте меня окликать.
Антон тяжело вздохнул и сказал:
– Как жалко, что я не понимаю языка этого мира. Выгляжу словно трехлетний ребенок. Мало что понимаю и ничего не могу спросить!
Они уже догоняли своих попутчиц и слышали, как они переговариваются. Вдруг девушки остановились. Гарат им что-то сказала и Милана быстро пошла вперед, на ходу накладывая стрелу на тетиву. Борис тоже остановился и замер. Какой-то сильный сигнал опасности вдруг прозвучал в его сознании.
– Ты что? – не понял Антон.
– Враги рядом! – ответил Борис, сбрасывая рюкзак на землю. – Я знаю это! Я чувствую их! И Ал-Ма-Гарат чувствует. Смотрите на лучницу!
– Э, как ты можешь чувствовать? – протянул недоверчиво Георгий.
– Я – Альгант! – воскликнул Омор. Перед лицом опасности Борис вдруг исчез в нем, остался только Омор. Омор бегом бросился к Ал-Ма-Гарат, и, пробегая мимо, крикнул ей: