Всего шестьдесят минут! Как хитро устроен мозг… За этот час она успела перенестись в другую жизнь. Викки снова устало закрыла глаза.
Дэн сделал то, что ему хотелось сделать еще у Кассиди, — подхватил ее на руки и понес.
— Больше я не буду кричать, — прошептала Викки.
— Конечно нет! Просто тебе будет удобнее спать на кровати. — Поставив ее на секунду на пол, Дэн откинул покрывало. — Только не волнуйся, — он нащупал «молнию» у нее на спине, — даю слово, у меня самые благородные намерения!
— Я тебе верю. — Викки сказала правду. Она попыталась разглядеть его лицо в сумеречном свете спальни. — Останься со мной, — попросила она.
— Я и не собирался уходить. — Он отбросил в сторону ее черное платье. — Дай-ка я как следует тебя накрою.
Простыни холодили влажную кожу Викки. Одеяло было теплым, но куда больше согревали ее руки того, кто был сейчас рядом с ней.
— Иногда пугающие призраки исчезают, если расскажешь о них. — Дэн гладил ее лоб кончиками пальцев.
— Одолевает любопытство?
— Нет, беспокойство.
— Я ужасно устала, но боюсь снова закрыть глаза. Этого кошмара я не видела уже три года.
Дэн нашел ее руку и крепко сжал в своей.
— Сон как-то связан с твоей сегодняшней ночной съемкой?
— Почему ты так думаешь?
— Потому что ты снималась в сверхурочное время и перенапряглась. — Голос его звучал немного жестче, чем ему хотелось. — Ты слишком умна и слишком собранна, чтобы разволноваться и встревожиться по пустяковому поводу даже во сне.
Викки довольно улыбнулась и пожала ему руку.
— Я просто очень упрямая. — Она теснее прижалась к нему. — Упрямая и очень настойчивая.
— Расскажи мне свой сон.
— Это был не сон. Я видела смерть двоих людей.
— Двоих?
— Моего жениха и свою собственную.
— Нет, ты жива! — воскликнул Дэн. — Ты здесь, со мной и в безопасности. — Он ощутил, как снова напряглось ее тело, и постарался побыстрее успокоить ее. — Расскажи мне, что случилось, — попросил он.
С минуту Викки молчала, а потом вдруг почувствовала, что ей хочется все ему рассказать.
— Это случилось в ночь перед нашей свадьбой, — произнесла она голосом, показавшимся ей чужим. — Мы поужинали в маленьком загородном ресторанчике в Нью-Хейвене. Стоял август, небо было усеяно звездами, луна сияла ярче солнца. Я дурачилась, играла в классики на тротуаре, а Грег пошел за машиной.
Потом — скрежет тормозов и лязг металла. Все высыпали из ресторана, чтобы посмотреть, что случилось. Я добежала первая и увидела Грега. Его тело было искромсано на куски, голова превратилась в кровавое месиво. Он был мертв. Я это видела. Ощущала.
Человек, сидевший в машине, пытался выбраться из нее, открыть смятую дверцу, но не мог. Я видела, как он, откинувшись на сиденье, поднес ко рту бутылку, чтобы выпить еще. — Викки не могла скрыть воскресшего горя. — Остаток ночи превратился для меня в сплошной вой сирен. Полиция. «Скорая помощь». Пожарные. Водитель был арестован, но через день выпущен под залог в пять тысяч долларов. Пять тысяч долларов — во столько оценил судья жизнь Грега.
Но хуже всего было то, что, как нам стало известно, водителя уже арестовывали трижды за вождение в пьяном виде и права у него отобрали. Но он был знаком с кем-то, кто знал еще кого-то, кто был кому-то чем-то обязан… В общем, непредумышленное убийство и вождение без прав не сочли тяжким преступлением. За пьянство к смерти не приговаривают.
Дэн почувствовал, что Викки снова задрожала. Он накрыл ее плечи одеялом и теснее прижал к себе.
— Значит, ты пытаешься изменить систему, добиться введения новых законов…
— Не только я. Тысячи других людей. Тысячи разгневанных, убитых горем людей, которые потеряли близких из-за пьяных водителей. — Викки закрыла глаза.
— Ты сказала, что умерла в ту ночь… — Дэн провел ладонью по ее щеке.
— Я очень долго была мертвой: во мне были только злоба и ненависть. Ненависть к пьянице, убившему моего жениха, ненависть к миру, который оказался так равнодушен к Грегу, что не захотел наказать его убийцу, злоба на судьбу за то, что я оплакиваю не только жениха, но и свою несостоявшуюся жизнь, неосуществленное будущее… Убийца Грега был свободен, а я стала пленницей воспоминаний.
Дэн ощутил укол ревности и вынужден был тщательно выбирать слова.
— Грег… Ты, должно быть, его очень любила.
— Эмоционально, духовно, физически — любила так, как только можно любить. Мое чувство развивалось медленно, но он был очень терпелив. Ты был женат. Ты должен знать, что это за любовь.
— Нет, увы… Я этого не знаю. — В его тоне слышалось сожаление. — Я женился в восемнадцать лет на девушке, с которой мы вместе росли. Все ждали, что мы поженимся, это было естественным завершением долгой дружбы. Однако новизна ощущений быстро исчезла, и мы столкнулись с закономерными жизненными трудностями — учеба, работа. Тогда и выяснилось, что мы чужие. Через два года мы разошлись без слез и сожалений, но остались друзьями.