Подобного рода сообщения недавно пришли из Мексики, которая резко увеличила импорт пестицидов, следуя соглашению о Североамериканской зоне свободной торговле (NAFTA). По данным одного мексиканского должностного лица, в 1993 году в стране было использовано свыше 165 миллионов фунтов пестицидов — и в первые шесть месяцев после того, как NAFTA вступило в полную силу, импорт пестицидов подскочил ещё на 50 процентов. Однако Мексика уже пережила полтора десятилетия роста продаж пестицидов — оборот возрос со 199 миллионов долларов в 1980 году до 560 миллионов долларов и больше в 1990-м. В настоящее время работники мексиканских ферм распыляют множество жёстко контролируемых или запрещённых химикатов, которые известны как отрава для пчёл и других опылителей: альдрин, карбарил, хлордан, ДДТ, дильдрин, эндрин, гептахлор, малатион[19] и паратион. Двенадцать химикатов их числа тех, что в настоящее время используются в северной Мексике, известны разрушительным воздействием на эндокринную систему животных, в том числе многих опылителей, результатом чего, без сомнений, станет долгосрочное снижение репродуктивного успеха у некоторых видов. Если говорить о летальной токсичности для пчёл, не все инсектициды равны в этом плане. ДДТ умеренно ядовит для медоносных и одиночных пчёл, а высокотоксичные убийцы включают такие составы, как малатион.
Есть значительная доля иронии в том, что Мексика импортирует такие большие количества опасных химикатов из Соединённых Штатов и Канады как членов соглашения NAFTA — ведь Мексика является домом для значительно большего числа видов аборигенных видов-опылителей, чем водится в любой из двух других североамериканских стран. Давайте возьмём бабочек в качестве индикатора разнообразия опылителей. Мексика — это дом для 471 вида бабочек, 46 из которых являются эндемиками; Канада обладает менее чем одной третью от этого количества — 150 видами, и только 2 из них эндемичны; а Соединённые Штаты населены 292 видам, и лишь 22 из них уникальны. В сущности, все примерно 160 родов пчёл, известных на Североамериканском континенте, можно обнаружить в Мексике.
Бразилия — это страна, вызывающая, возможно, ещё большее беспокойство, поскольку её ставят на третье место в мире по степени эндемизма растений и животных, и на четвёртое среди всех стран по видовому богатству. Хотя её темп утраты лесов ставят «всего лишь» на шестое место среди стран мира, это преобразование лесов отчётливо сопровождается интенсивным использованием сельскохозяйственных химикатов, которые потенциально оказывают влияние на множество опылителей. Бразилия является как главным пользователем, так и главным производителем пестицидов в Латинской Америке. Её фермеры потратили на них с 1990 года 2 миллиарда долларов США — половину от затрат всех остальных пользователей в этом регионе, вместе взятых. Продажи пестицидов в Бразилии почти утроились с 1980 года, так что каждый из 23 миллионов сельскохозяйственных рабочих в стране использовал почти 5 фунтов пестицидов ежегодно. Эти химикаты используются для контроля над комарами, вредителями хлопка и сельскохозяйственными сорняками на недавно расчищенных территориях среди фрагментированных лесов и над сорными растениями по обочинам дорог. По оценкам одного бразильского токсиколога 280000 бразильцев — невероятные 2 процента от общей численности населения — ежегодно травятся пестицидами. Если уж сами люди подвергаются их действию в таких количествах, то просто страшно представить себе интенсивность их воздействия на вредителей и остальные виды беспозвоночных. Масштабы снижения численности опылителей, являющиеся следствием этой коварной связи между расчисткой земель и смертоносными химикатами, вряд ли станут известными ещё несколько десятилетий. Но нет сомнения в том, что и металлические, и «химические» бензопилы одинаково успешно рубят влажный тропический лес.
Когда Джеймс Пржеславски недавно брал интервью у эксперта по орхидеям Амазонии Каллавея Додсона, он понял, что Латинская Америка быстро движется к концу бесконечного леса. Вот, что говорит Додсон: