– Не смеши меня, тебе это не идет.
– А ты не указывай, что мне делать и чего не делать, – огрызнулся Фрэнк. – Мы все знаем, ты полна великих идей с тех пор, как увлеклась этим Кантреллом. Да он мигом бросит тебя, нечего и сомневаться.
– Все не так. Мы просто друзья, – вспыхнув, ответила она.
– Расскажи кому другому. Я же видел, как ты складываешь его письма в свою невестину шкатулочку.
– Какую еще невестину шкатулочку? – взвилась Сельма.
– Да ту вот, резную, от бабули Акройд которая тебе досталась. Ты же в ней свои сокровища хранишь.
– Ты рылся в моих вещах?! – возмутилась Сельма, краснея.
– Ага, вот и ты выставила иголки! – рассмеялся Фрэнк, и Сельма невольно засмеялась вместе с ним.
Ох и влетит ему дома… Один за другим все оставляют ее. Их останется всего трое. Но он прав, это его долг. Женщины управятся; вот в школе же мужчины ушли на фронт, и женщины управляются теперь сами. Репетируют выступление на большом благотворительном концерте, младшая группа Сельмы будет гвоздем программы. Так дружно все шьют для них костюмы. Детишки оденутся солдатиками, будут маршировать по сцене и распевать «Долог путь до Типперэри»[11].
Остаток пути они прошли в молчании, и Сельма ломала голову, не жалеет ли Фрэнк о поспешном решении. Даже если так, он слишком горд, чтобы признать ошибку. Да, Бартли редкостные упрямцы, тут уж ничего не поделаешь. Это у них в крови. Но лучше бы мне куда-нибудь спрятаться, когда он сообщит родителям свои новости.
Поезд вез Гая на юг, домой. Он возвращался из полевого лагеря навестить родных и, отрешенно глядя сквозь потемневшее от копоти окно, мечтал, что выходные окажутся для него счастливыми. В каком-то смысле новая жизнь не слишком отличалась от прежней: бесконечные марш-броски, муштра на плацу, стрельбище, заучивание инструкций, тут разбить привал, там подняться по тревоге, пешие вылазки в темноте. Разве что добавилось много теоретических занятий – как заставить других повиноваться тебе, как отдавать приказы и завоевать уважение. Что-то было очевидным, что-то казалось странным, но Гай полагался на учителей и впитывал все, что им давали, полагая, что командирам видней, чему их учить. Ему предстоит повести за собой людей в бой, научить их держать строй. Ему предстоит вселять мужество, вести в атаку и контролировать дисциплину, и слушать его команды должны будут люди гораздо старше и опытней его.
Энгус служил в другом батальоне и, если верить наспех нацарапанным каракулям, которые он присылал, наслаждался вовсю, дорвавшись до настоящих воинских забав. Мамины угрозы вмешаться так и не осуществились, но Гай все же беспокоился, что брат лукавит и недоговаривает всей правды о самочувствии. Они сфотографировались в форме – вместе и порознь, анфас и в профиль. На карточках они вышли неразличимыми. Оба к тому же отрастили усики, чтобы казаться старше, – и светлый пушок теперь легонько щекотал пухлую верхнюю губу.
Одну фотографию он отправил Сельме, и та не вернула ее назад, оставила себе. Хорошо, когда есть девушка, которой ты можешь писать. Можно не морочить себе голову выбором выражений поделикатнее и рассказывать обо всех смешных случаях, которые произошли на учениях, жаловаться на скуку, можно поныть о том, как не терпится поскорей отправиться на фронт. В последнем письме она так много написала о Фрэнке, который сбежал в конную артиллерию, и о том, как ее отец пытается теперь управляться в кузнице в одиночку.
Гай вытащил трубку, задумавшись, а как же он сам справится, когда настанет время и над его головой разорвется настоящий снаряд? Опростоволосится, выставит себя трусом, его переведут в тыл или разжалуют? Да нет, хотелось бы оставить хорошее впечатление о себе, послужить своей родине.
От постоянных тренировок и хорошего питания он возмужал, вытянулся на пару дюймов. Мама наверняка сразу заметит, как он изменился, а отец будет гордиться сыновьями. Они договорились встретиться в ресторане «Трокадеро», а потом вместе пойти в театр в Вест-Энде. Энгус тоже должен приехать с базы в Алдершоте. Они там уже несколько раз встречались с отцом.
Вести с фронта доходили смешанные. Нетрудно догадаться, что потери среди офицеров были гораздо выше, чем среди рядовых. Сводки убитых и раненых в «Таймс» наводили на мрачные мысли, но тем сильнее старался Гай верить в то, что он станет исключением из правила.
Чарльз Кантрелл поджидал его в длинном зале «Трокадеро» на Шафтсбери-авеню. Ресторан был полон военных, и Гай надеялся увидеть и брата где-то поблизости, но отец был один.