В начале своей концертной деятельности я некоторое время тоже шел по проторенной дороге, то есть включал в программы апробированные произведения довольно часто исполняемых авторов — Глинки, Даргомыжского, Чайковского, Рахманинова, для первой пластинки также отобрал романсы Глинки и Даргомыжского.
Проходило время, менялись мои взгляды, ширился круг интересов, пополнялись новыми произведениями программы концертов.
Подлинный перелом я пережил, когда впервые и совершенно случайно столкнулся с русской вокальной литературой XVIII века и, испытав на себе все ее очарование, захотел как можно шире познакомить с ней слушательскую аудиторию. С этой целью мною были записаны на пластинки «Российские песни» Теплова, Дубянского, Бортнянского и Козловского, а также песни анонимных авторов. Постепенно идея пропаганды русской камерной музыки разрослась более широко, охватив творчество композиторов XIX и начала XX веков. Наибольшее внимание хотелось уделить именам мало известным, произведениям редко исполняемым. С тех пор эта идея не покидает меня, подготовлены к концертному исполнению и записаны на пластинку романсы Танеева, Аренского, Метнера, Гречанинова и др. Изучение всего этого материала — процесс трудный, увлекательный и... бесконечный.
Всякий исполнитель, стремящийся на филармонические подмостки, обязан помнить не только о художественном, но и о просветительском назначении камерных вечеров: знакомить аудиторию и с произведениями малоизвестными, а таких — великое множество. Разумеется, путь этот нелегок, ибо слушатели с большим удовольствием воспринимают произведения хорошо им известные и порой готовы еще и еще раз насладиться «заезженными» романсами, такими, например, как «Ямщик, не гони лошадей». Конечно, это крайний пример нетребовательности вкуса. Но неужели любители камерного пения должны знать Танеева лишь по романсу «Бьется сердце беспокойное», Аренского по двум-трем романсам? О Метнере же вообще долгое время предпочитали не вспоминать... Такое забвение — невосполнимая потеря в духовном, идейно-эстетическом воспитании наших современников. Речь идет о забвении не только музыки, но и прекраснейшей русской поэзии. Многочисленные стихотворения Апухтина, Бальмонта, Плещеева, Полонского, Фета, А. Толстого, Голенищева-Кутузова обрели вторую жизнь именно благодаря романсам.
Далеко не каждый обладатель большого и красивого голоса может решать задачи камерного исполнительства. Бывает так: певец технически достаточно «вооружен», легко берет высокие ноты, за что ему бурно аплодируют, но его исполнение не радует, оно монотонно, лишено оттенков. В самых лирических местах произведения — глаза пустые, фразировка невнятная, что обнаруживает полное непонимание содержания. Возможно, такой певец и любит петь, но он лишен представления о той большой и сложной задаче, которая выпала на его долю: сквозь призму своего искусства раскрыть творение поэта и композитора.
Путь к вершинам искусства нелегок, порой и исполнитель и слушатель оказываются неподготовленными к трудностям, но это не должно останавливать их в стремлении к большому и серьезному, постижение которого сопряжено с трудностями, требует напряжения всех сил. Ведь проще взять то, что лежит на поверхности, чем «с ломом и лопатой» добираться до глубинных пластов музыки.
Разумеется, если певец технически скован, то не может быть и речи о творчестве. Певец-профессионал владеет своим голосом так, что все арсеналы техники ему подвластны. Но при этом он еще не становится музыкантом. Понятие это включает в себя нечто большее, чем правильное звукоизвлечение. Необходима глубокая эрудиция: знание жизни, литературы и музыки в самом широком объеме. Поясню: вы решили исполнить романс Танеева и, возможно, профессионализм, наличие творческой интуиции позволяет вам сделать это хорошо. Но подлинный художник не остановится в пути, он будет в бесконечном процессе поиска обогащать свое воображение, исполнительскую палитру, он глубоко ознакомится со всем, что касается автора романса — с остальными романсами, произведениями других жанров этого композитора; изучит его биографию, круг интересов и общений и т. д. Не боюсь повториться: путь в глубины познания для истинного художника бесконечен, как и бесконечен интерес пытливого слушателя к исполнителю-художнику.