- Это Оля. Ей Инесса Павловна позвонила. Она здесь - в аэропорту. Планировала в Барселону лететь. На этом самом рейсе. С Верочкой. Это ведь не случайность. Девочка...
- Пропала в суматохе, - подсказала я и схватила парня за ворот. - Где Вера?
Вербального ответа не требовалось. Картинка вернулась.
«Заберите девчонку», - с ненавистью процедила наемнику Аля Дементьева, вновь завладевшая чужим телом. - «Отвезите в парк на Проспекте - рядом с метро. Оставьте там, родные сами ее найдут...»
- Поехали! - велела я сыщику и оглянулась на его друга. - Никакой бомбы нет. Позвонили ради эвакуации. Парню заплатили за похищение девочки. У него есть сообщник. Похоже, он довел дело до конца, умыкнул Веру. Нанимательница велела оставить ее в парке. Это послание. Нам.
...Глеб Вениаминович гнал машину, наплевав на все дорожные знаки и ограничения скорости. Я сидела рядом, мысленно проклиная прыть неприятельницы. И беспечность магов заодно. Додумались отпускать бухгалтершу с ребенком за границу. Без присмотра! И это после Алиных угроз! Обещала же поквитаться со всеми, кто дорог чародею!
- Почему Ольга не сказала, что Инесса Павловна с Верой в аэропорту?
Сыщик выругался.
- Я не говорил, куда и почему еду. Спрашивал об отце, когда до самого не дозвонился. Далась им эта поездка! Не сидится дома! Ну, Алексей!
Машину бросили в запрещенном месте, подъехав максимально близко к парку. Внутри решили не разделяться, вдруг сюрпризы не закончились. Вспоминая майские Алины финты, я не особо рассчитывала на легкую победу. Наверняка, устроит подвох.
Вера сидела на скамейке недалеко от входа. Беззаботно болтала ногами и беззвучно шептала под нос. Пальчики правой руки что-то чертили в воздухе. Рисунок без красок и карандашей? Или что-то иное? Опасное? Вдруг не Вера это вовсе?
- Не спешите, - я не дала сыщику приблизиться к девочке.
О, да! Она удивилась. Ждала Устинова. Не меня. Светлые детские бровки по-взрослому изогнулись, губы сложились в уродливой усмешке. Тварь рискнула завладеть телом маленькой магички, несмотря на прошлую неудачу.
- Однако... - протянула она хрипло.
- Убирайся, - велела я не громко. Не хватало, чтобы прохожие решили, что двое взрослых собираются причинить вред ребенку. У сыщика знатная ксива, но тем не менее.
- Попробуй прогони, - оскалилась Аля, превращая лицо ребенка в демоническое. - Силенок не хватит, воровка.
Она не подозревала, что меня «примирили» с Мирой. Однако и я сомневалась, что недавняя инициация перетянет удачу на мою сторону. У Али опыт и покровительство темного мага. У меня - сплошные инстинкты.
- Чего ты хочешь?
- Того, что ты дать не сможешь. Где чародей?
- В недосягаемости. Говори со мной.
- Не много ли чести?
- Тогда приходи в другой раз.
Пикировка грозила затянуться, и Глеб Вениаминович осторожно кашлянул. Аля рассмеялась. Смехом злых ведьм из сказок.
- Помощничек, - протянула она издевательски. - Любимую спасти не сумел, но смеет считать, что убережет девочку.
Ударила по больному, но сыщик стойко выдержал пропитанный ядом выпад.
Я сделала шаг вперед, задаваясь вопросом, почему Аля рискнула вновь вселиться в тело Веры. В прошлый раз с управлением магической «оболочкой» возникли трудности. Не проще ли для передачи сообщения воспользоваться Инессой Павловной?
- Не приближайся! - велела Аля. - Стой, где стоишь!
Я не послушалась. Ринулась вперед. Сжала детские плечи.
Мир вокруг заколыхался. Деревья и высотки за ними погасли. Остались белые стены и потолок. Как в кино, когда главный герой попадает в чей-то разум для диалога, недоступного остальным. Остались только я и Аля - в истинном обличье. Но не живая. Кукольная. Как Лида Арсеньева из полустертого детского воспоминания.
Я обошла неприятельницу кругом, вглядываясь в аристократические черты. Даже застыв в фарфоре, они отражали ненависть. Желание разорвать всех и вся.
- Сколько же злости, - прошептала я.
- И боли...
Кто-то ещё был в комнате. Летал невидимкой. Из-за эха я не сразу узнала голос.
- Мира?
- Я.
- Что происходит?
- Хочу показать кое-что. Её воспоминания. Смотри.
Она не спрашивала разрешения. Делала по-своему. И кто тут хозяйка: я или дар?
Из комнаты высосали белый цвет. Подчистую. Оставили черноту, как после пожара. Фарфоровая Аля исчезла. На смену пришла она же. Другая. Растрепанная женщина сидела в громоздком старом кресле, обняв колени. По лицу бежали тени, словно за окном в свете яркого фонаря качались густые ветви. Но не было ни окон, ни деревьев. Лишь стены. И мужчина в черном сюртуке, ходящий туда-сюда, заложив руки за спину.