А захватчик тем временем, угрожая ножом, повел их внутрь темного здания и, заставив подняться на третий этаж, приказал остановиться в темном коридоре без окон. Здесь он достал из кармана зажигалку и зажег две короткие свечки. Лезвие ножа больше не упиралось в бок Никки, но злодей достал моток веревки, размотал его и быстро привязал женщин к длинной стойке, привинченной к полу, которая раньше была сестринским постом. Затем он каждой заткнул рот кляпом и разразился гогочущим смехом:
— Нечего вам своими воплями раньше времени привлекать сюда Серебряного Шипа. Но и подыхать чуток погодите, потому я и оставил открытыми ваши носопырки. Дышите покуда!
Мрачно сверкнув глазами, в которых тлела застарелая ненависть, он склонился над ними, и сатанинская ухмылка обнажила его гнилые зубы.
— Я вам тут и свечечки оставил, чтобы не сидеть в темноте, — издевательски проскрипел он, показывая на крышку стойки. — Можете мне поверить, прилепил их к самому краю. Вот только дерево, на беду, малость пересохло, а потому вмиг займется, как только свечки растопятся, и огонек до него доберется. Жаль, что свечки коротковаты, прям беда! Ну, сколько там им гореть? Думаю, самые пустяки.
Он потуже затянул веревки, убедившись, что они держат достаточно крепко, и еще раз насладился зрелищем перепуганных лиц и глаз своих жертв, в которых стоял ужас. Затем поднялся и направился к лестничной клетке.
— Я чую ваш страх даже отсюда, — бросил он через плечо. — Я бы мог посидеть тут с вами, порадоваться на ваши страдания или насладиться вашей беленькой плотью, но мне не терпится зажарить рыбку побольше.
Он рассмеялся собственной шутке и решил еще немного побалагурить.
— Не помню, говорил я вам, что у меня по всему дому таких свечек много натыкано? Нет, кажется, не говорил. Так вот… — Для большего эффекта он выдержал паузу. — Так вот, представляю себе, сколько комнат и углов должен обшарить Серебряный Шип, пока до вас доберется… Боюсь, как бы не было поздно. Бедный братец! Сколько ему придется нанюхаться дыма и гари, покуда он найдет ваши обуглившиеся косточки!
Оставшись одни, подруги взглянули друг на друга наполненными ужасом глазами. Никки, натужившись изо всех сил, попробовала свои веревки. Тщетно, ни расслабить, ни тем более разорвать их не представлялось возможным. Ничего не выпи» и у Шери. Они сидели на полу, в нескольких шагах друг от друга, скорчившись в узком пространстве между стеной и бывшим сестринским постом, на том месте, где раньше, несомненно, стояли стулья. Руки их были связаны за спиной и привязаны к металлическим опорам стойки. Веревка крепко опутывала и колени.
После нескольких минут беспробудного ужаса они вновь попытались ослабить свои узы, хоть и знали уже, что все бесполезно. Свечей со своего места они не видели, но на стене отражались отсветы трепещущего горения, какое бывает, когда свеча догорает. И чем дольше они смотрели на стену, на клочок отраженного света, тем сильнее проступало отчаяние на их побледневших лицах. Лишь слезы глухой безнадежности одни выражали то, чего не могли выразить голоса.
Гейзи и Серебряный Шип искали своего брата повсюду, но нигде не находили ни малейшего признака его присутствия. Зато им удалось настигнуть Брайана Сандерса, причем у него же в доме. Репортер, обычно такой словоохотливый, сейчас говорил через силу:
— Поймите, Сильвер, я оставил Никки в покое сразу же, как вы посоветовали мне это сделать. А вы продолжаете наскакивать на меня как бешеный бык.
— Допустим, вы и вправду решили оставить мою жену в покое. Но есть еще одно дело, которое я хотел бы с вами обсудить. Меня интересует этот индеец, с которым вы встречались.
Брайан самодовольно усмехнулся:
— Ох, вы имеете в виду старика Тенек… как бишь там его дальше. Да уж, он надул мне полные уши такого, что…
— Зная его, могу вас заверить, все, что он говорит, клинический бред, — сказала Гейзи. — Человек окончательно спился. Его слову грош цена.
— Ну, пьянство еще не повод, чтобы ему не верить, — надменно отозвался Брайан. — Одной стороной мозга я готов поверить его дикой сказке.
И если мне удастся найти достаточно доказательств, способных убедить людей, этот материал потянет на Пулитцеровскую премию[47].
— Попытайтесь воспользоваться другой половиной вашего мозга, — холодно проговорил Торн. — Кажется, именно эта половина небезнадежна и функционирует у вас нормально. Этот человек опасен. Мы должны найти его, найти немедленно, а вы просто обязаны нам помочь. Он и раньше покушался на Нейаки. Так можете ли вы поставить жизнь женщины, которую уверяли в своей любви, против сомнительного шанса прославиться?
— Ах, я взволнован, — бесцветно произнес Брайан.
Гейзи вперила в него жесткий взгляд.
— В таком случае вы не любите ее, мистер Сандерс. Видно, ни в голове у вас, ни в сердце нет ничего, кроме тщеславного желания любым способом удостоиться Пулитцеровской премии. Так позвольте мне объяснить вам, что вы можете удостоиться совсем другого. Этот полоумный индеец ненавидит Нейаки и угрожает ей, и если вы не приведете нас к нему, дабы мы смогли предотвратить непоправимое, то удостоитесь обвинения в уголовно наказуемом деянии. Неоказание помощи. Утаивание информации. Содействие преступным элементам. Да люди и за меньшее получают тюремные сроки. Так вот, теперь я вас спрашиваю: вы можете сказать нам, где его искать?
Брайан явно колебался.
— Он что, действительно так опасен?
— Он намерен убить ее, — жестко сказал Торн. — Если вы знаете, где он, если вас хоть немного волнует судьба Нейаки, вы должны сказать нам все, что знаете. Все, что он говорил вам, и что вы говорили ему.
Брайан теперь выглядел больным.
— Я… я… О Боже! Я показал ему, где вы живете. Прошлой ночью я привез его прямо к вашему дому!
— А ферма ее родителей? О ней вы тоже ему сказали? — спросил Торн.
— Нет, только показал дом Никки. Торн с облегчением перевел дыхание.
— Вы знаете, где он обосновался? Брайан покачал головой.
— Примерно… Просто когда я показывал ему ее дом, он рассмеялся, я спросил, в чем дело, а он пробормотал что-то насчет весьма подходящего местечка поблизости. Но, правда, не объяснил, что это за место и что он собирается там делать.
— Спасибо, Сандерс. Думаю, эта информация нам будет полезна.
С этими словами Торн повернулся, чтобы уйти, но Гейзи остановила его:
— Не торопись, брат. Тут нам придется еще кое-что сделать.
Она вновь сосредоточила свое внимание на Брайане. Голос ее, когда она опять заговорила, был мягок, но весьма настоятелен.
— Посмотрите на меня, Брайан Сандерс. Загляните в глубину моих глаз и скажите, что вы там видите.
— Ну, ваши глаза, конечно. И мое отражение в них.
— Вглядитесь внимательнее, — сказала она спокойно, тихим певучим голосом. — Лучше рассмотрите себя. Постарайтесь увидеть себя так, как я вас вижу. И опишите, что видите.
— Вижу свое лицо, — медленно заговорил он. — Надо побриться. Передние зубы кривые. Мне в детстве поставили скобки, но я их носить не стал. — С каждым словом темп его речи все более замедлялся, будто ему все труднее становилось согласовывать деятельность своего мозга с речевым аппаратом.
— У вас очень усталые глаза, — нежно, чуть не мурлыкая, сообщила ему Гейзи. — Вы с трудом держите их открытыми. Вам хочется закрыть их. Сейчас вы их закроете.
Веки Брайана моргнули, затем закрылись. Он весь как-то обмяк, сделал шаг назад и оперся спиной о дверной косяк.
47
Ежегодная премия в области литературы, журналистики, театра и музыки; из фонда, основанного американским издателем и владельцем газет Джозефом Пулитцером (1847-1911).