В половине седьмого раздался звонок по домофону. Чертыхнувшись с досады (только что ногти накрасила), я двумя пальцами сняла трубку. «Здравствуйте, Яна. Мы родители Стаса. Хотели бы с Вами поговорить. Можно?» Я язык проглотила от неожиданности. Правда. Промычала что-то и нажала кнопку. От ворот до двери они шли не больше полуминуты, но я за это время представила, как в их глазах выглядит свадьба единственного сына, на которую их не пригласили. Когда об этом говорил Стас, то его доводы казались убедительными и разумными. А вот теперь… Сейчас они выскажут всё, что обо мне думают, а я и возразить не смогу. Нечего возразить.
И вот я открываю дверь. На террасе мужчина в приличном костюме, высокий, чуть погрузневший к своим сорока восьми годам. Черты лица не оставляют сомнений: это отец Стаса. Рядом – женщина, возраст определить трудно, потому что она маленькая, кругленькая, мягенькая, вся такая домашняя и ласковая. Трудно представить людей, более не подходящих друг другу, чем эти двое. Общее у них только выражение лиц, на которых ясно читается смущение и вина.
Через пятнадцать минут я уже не счастливая и взволнованная невеста. Я мумия. Труп. Хоть бы пореветь, поистерить, поорать и пошвырять вещи! Порвать бы в клочья свадебное платье и фату, но у меня их нет: я собиралась замуж в коктейльном платье нежно-голубого цвета. Но и оно не вызывает никаких эмоций. Надо сказать, их ничто не вызывает.
Узнала я немного. Стас – игрок. Настолько азартный, что ему всё равно, где играть: в подпольном казино, в букмекерской конторе, на кухне у знакомых и незнакомых людей. Иногда выигрывает, правда, редко и немного. С тринадцати лет родители только и знают, что расплачиваются с его долгами, поэтому и не хотели отпускать его учиться в другой город. Но он их уговорил с условием, что не будет больше играть. Именно поэтому Стас и не обратился к ним после последнего проигрыша. Зато нашёл другой источник дохода. Меня. И ведь ничего не просил, сама предлагала, настаивала, обижалась, когда отказывался. Дура!
На тайной регистрации он настаивал, чтобы скрыть свой брак от родителей. О свадьбе они узнали сегодня утром из случайно услышанного телефонного разговора. Оттуда же им стало известно, что ни о какой любви с его стороны говорить не приходится. Отец буквально вытряс из него подробности, потом родители поехали ко мне. Объясняться и извиняться.
Мама Стаса погладила меня по руке:
-Он о тебе говорил только хорошее, но это не любовь. Тебе сейчас больно и обидно, но так будет лучше, понимаешь?
Я кивнула.
-Это болезнь, и нам придётся его лечить.
-От подлости не вылечишь, - перебил её муж, - Но мы родители. А ты, девочка, живи своей жизнью. Дай тебе Бог достойного мужа. Завтра поедем в университет, оформим ему академический отпуск на год, а там видно будет. Кстати, в конверте деньги, которые он тебе должен.
Проводив гостей, я убрала паспорт в сумку, а платье в шкаф и отправилась на кухню. Волшебное место – кухня. Подходящее как для радостей, так и для печалей. Понимаю, что мне сейчас полагается пореветь, позвонить подруге и поведать о том, какой он козёл. А я просто включила чайник и достала из холодильника апельсин. Когда он кончился, сидела и сжимала кусочки кожуры, разбрызгивая ароматный оранжевый сок по блюдечку. Бестолковое, конечно, занятие, зато отвлекает. Да, кстати… как это ни странно, я спокойна. И, честно говоря, чувствую даже какое-то облегчение. До этого вечера я даже не осознавала, насколько меня тяготит вся эта ситуация со свадьбой. Интересно, я не хотела именно такой свадьбы или свадьбы со Стасом? В ком я ошиблась: в нём или в себе тоже? Жалко его, а ещё больше – его милых родителей.
С номера Стаса пришла смс-ка: «Прости и будь счастлива». Отвечаю одним словом: «Буду».
Пока телефон в руках, набираю сообщение Серёже. Отчёта о доставке нет. Наверное, вне зоны. Хорошо, что не успел приехать.
Кристинка врывается со словами: «Два часа уже, а ты всё не спишь! Перед брачной ночью надо отоспаться… Что случилось?» Я пожимаю плечами и, по-идиотски улыбаясь, сообщаю, что свадьба отменена. Подруга удивляет меня ещё больше, чем я сама себя.
-Слава Богу, одумалась! – восклицает она и бросается меня обнимать. Да уж…