— Пусть зайдет.
Стрижов вошел, остановился у стола Шуруева.
— Я слушаю вас.
— Садитесь, Анатолий Федорович. В двенадцать — архитектурный совет. Так вот, хочу еще раз изложить вам свои соображения, касающиеся застройки Левобережья.
— А зачем, Вадим Семенович? На партбюро мы с вами обменялись мнениями, они диаметрально противоположны. Наверное, и на совете мы оба будем отстаивать свои точки зрения? Зачем же вам отдельно на меня тратить аргументацию?
— И тем не менее я хочу это сделать.
Вадим Семенович коротко, логично и, надо отдать ему должное, убедительно изложил все плюсы проектных предложений группы Круглого. Не скрывая, назвал и минусы. И все доводы — и положительные, и отрицательные — крупно записал в большом блокноте, что лежал перед ним.
— Вы видите, что получается? — спросил он у Стрижова, показывая на свой блокнот.
— Вижу, я давно уже наблюдаю за вашей изобразительной статистикой.
— Следовательно, усмотрели ее итог. Семь плюсов, четыре минуса. Убедительно, не правда ли? Я почему вам толкую все это? Чтобы вы поняли, что ваши соображения поддержки у архитектурного совета не найдут. А раз так, то зачем огород городить?
Стрижов суховато спросил:
— Но если вы заранее предвидите решение совета, то почему опасаетесь моих возражений?
— Я не опасаюсь. Но не хочу, чтобы на работы института уже на предварительной стадии пала тень сомнений. А предложения наши, если смотреть объективно, не так уж плохи. И жаль, что вы один, или почти один, не видите этого и будете необоснованно их порочить.
— Я никого и ничего не хочу порочить. Я лишь возражаю против представленной планировки и против избранного вами типа домов. И так думаю не только я один. Вы же знаете, какие страсти разгорелись на партийном бюро. И его решение, кстати, вас ко многому обязывает.
— Все, что можно, — учтем. Но дело это государственное, общественность пусть не давит.
— Дело государственное, это верно. И именно поэтому оно должно быть решено по-государственному. Надо внимательно рассмотреть все соображения. И те, что за, и те, что против.
— А как же? Обязательно. Мы внимательно, очень внимательно все рассмотрим. А потом, конечно, одобрим представленные группой Круглого предложения. Очень прошу вас тоже содействовать такому решению. И уверяю вас, Анатолий Федорович, неплохой район появится в Приозерске.
— Вадим Семенович, я никогда не даю обещаний, которые не могу выполнить.
— Качество похвальное, но не к данному случаю. Здесь вы просто ошибаетесь. Даже Ромашко не настаивает на ином решении.
— Ну, Дмитрий Иванович не боец, он на абордаж не пойдет.
— И правильно сделает. Зачем попусту тратить силы?
Оба замолчали. В этот момент вошла Раиса Львовна.
— Звонит супруга Метлицкого. Просит сообщить, во сколько мы вернем ей Модеста Петровича.
— Ну как во сколько? Как кончится заседание, — ответил Шуруев.
Стрижов улыбнулся:
— Пожалели бы старика. Он покой заслужил.
— Ничего. Он даже рад, что пригласили. Пчелин тоже обещал приехать, боюсь только, — не выберется.
— Одним словом, все силы мобилизовали.
— Париж стоит обедни.
— Узнаю вашу хватку, Вадим Семенович. Думается только, что она… достойна лучшего применения.
Шуруев, положив руку на плечо Стрижова и направляясь с ним в зал, ответил:
— На войне как на войне, Анатолий Федорович. А вы подумайте, подумайте. Время еще есть. Для умных людей думать логично и конструктивно — не значит думать долго.
Демонстрационный зал, где обычно собирался архитектурный совет проектного института, представлял собой большое, просторное, строго отделанное помещение без какого-либо лишнего убранства. Широкие окна, белые стены с накрепко вделанными кронштейнами для развешивания чертежей, планшетов, схем. В середине — огромный стол, около него — десятка три ярко-оранжевых стульев. На столе разместился макет будущей застройки. Искусно сделанный из белого пластика и органического стекла, он выглядел внушительно.
Уже к половине двенадцатого зал был полон. Люди толпились около схем, макетов, эскизов. Обменивались мнениями: «Горизонт-то съеден, нет горизонта. Да, да. И рельеф не использован». «А центральная магистраль получилась неплохо. Совсем неплохо».
Раиса Львовна торопливо лавировала между членами совета, уточняя вполголоса то у одного, то у другого, будет ли выступать? И ставила галочки в своем блокноте.
Шуруев, войдя в зал, окинул его пристальным оценивающим взглядом, словно генерал будущее поле сражения. Около макета застройки он заметил старика Метлицкого. Положив подбородок на трость, тот пытливо всматривался в панораму проектируемого микрорайона. Шуруев поспешно направился к нему.