Чеканов, прерывая установившуюся паузу, обратился к Стрижову:
— Продолжайте, если не закончили.
— Мне осталось сказать немногое. Конечно, отсрочка застройки нежелательна! Согласен. Но ведь строим-то мы не на год и не на два, а на многие десятилетия. Так давайте же попытаемся сделать так, чтобы Левобережье не было потом притчей во языцех, как пример спешки и неразумности. Выход простой — конкурс. К такой застройке не грех привлечь лучшие силы и не только из Приозерска.
Не скрывая своего недовольства, Костюков остановил Стрижова:
— Вы нам тут целую лекцию прочли об архитектуре. Спасибо, конечно. Но ведь новые проекты, за которые вы ратуете, — это потеря времени, отсрочка строительства, удорожание. Понадобится иная технология на домостроительных комбинатах, другое оборудование, оснастка. За этим потянется и многое другое. Понимаете вы это? Вас на высокие материи тянет, в космические выси, а земное, земное забываете. Я тоже не прочь покалякать о мировых проблемах, только повседневные дела и заботы быстренько с небес на землю опускают.
— Я понимаю вас, Сергей Михайлович, — горячо ответил Стрижов, — проблем, конечно, много, и вам куда труднее, чем мне. Но ведь левобережная застройка будет стоять минимум лет пятьдесят. — И уже спокойнее, без прежнего запала продолжал:
— Я обязан сказать еще одно. Дело не только в плохом типе домов. Планировка и застройка массива тоже не продуманы. Чтобы не занимать много времени, я остановлюсь лишь на двух моментах. Прекрасная, со сложным рельефом равнина, спускающаяся к Серебрянке и к озеру, просто обязывает нас развернуть массив в сторону открывающейся перспективы. Авторы почему-то ориентируют застройку в обратном направлении. Это предопределило другую странность. Все чудесное побережье Серебрянки и озерное побережье почему-то отданы портовым сооружениям. Надо же учитывать опыт других городов! Пришлось мне как-то быть в Омске. Десятки лет жилые кварталы там были отгорожены от реки грузовыми причалами, складами, портовыми службами. Теперь этой картины нет и в помине. Вдоль Иртыша, на десять с лишним километров, протянулся великолепный песчаный пляж, вплотную примыкающий к городу и обрамленный сплошным зеленым обводом. Так им, омичам, пришлось исправлять ошибки прошлых хозяев города. Зачем же нам допускать такую оплошность и давать ненужную докуку потомкам? Само по себе напрашивается решение — комплекс портовых служб расположить на северном побережье Тростникового. Это даст возможность лучшую территорию занять жильем, планировку увязать с энергичной графической линией реки, с пластичным изгибом ее берегов… Планировка застройки вызывает много и других сомнений.
Стрижов сделал паузу, обвел взглядом участников совещания и закончил:
— Так что вы, дорогие товарищи, представленные предложения защищаете зря. Плохие это предложения. Конечно, если жить только сегодняшним днем, не думать о людях — можно решать и так.
Костюков недовольно бросил Шуруеву:
— Бойкий у тебя народ, Шуруев.
Секретарь горкома Наумов с укоризной заметил:
— Вы не правы, Стрижов. Все здесь присутствующие не менее, если не более, чем вы, заинтересованы в разумной застройке Приозерска. Вам-то с приозерцами, которые целые годы ждут жилья, встречаться не приходится, а мы с ними видимся каждый день. Время и нужда нас торопят. Поймите это.
— Вот именно, — шумно поддержал его Костюков. — И вообще, Юрий Петрович, почему, собственно, Стрижов чернит и охаивает труд целого коллектива? Навязывает нам свою точку зрения? По какому праву?
Чеканов хотел ответить на этот взвинченный, нервозный вопрос Костюкова, но Стрижов стремительно поднялся с кресла и, зло прищурясь, не сводя взгляда с Костюкова, чуть вибрирующим от сдерживаемого волнения голосом заговорил:
— По праву коммуниста, товарищ Костюков. Партия ставит своей задачей раскрыть и развить все духовные силы общества, добиться, чтобы каждый, понимаете, каждый осознал меру своей ответственности за все, что происходит в стране. Вот почему я выступаю и буду выступать против непродуманной застройки Левобережья. Это, если хотите знать, дело моей партийной и гражданской совести.
Стрижов сел в напряженном ожидании гневных возгласов, шумных возмущенных упреков. Однако в кабинете надолго установилась напряженная, никем не нарушаемая тишина.
Да, Стрижов все-таки плоховато знал руководителей Приозерска. Их значительно лучше знал Чеканов. И именно потому он не торопил людей. По задумчивым, озабоченным лицам, нахмуренным взглядам он прекрасно понимал их душевное состояние. Каждый сейчас думал примерно одно и то же: «Конечно, Левобережье следует застраивать по-настоящему. Прав этот настырный инженер. Но как сделать, чтобы не потерять время, чтобы не упустить представившиеся возможности? Известно ведь, у республики нужд много, и как будет потом вновь решаться вопрос об ассигнованиях Приозерску — неизвестно».