— Соно д’акордо кон лей! — темпераментно воскликнул итальянский гость. Кто-то из гостей перевел:
— Мой коллега хочет сказать, что целиком согласен с этим мнением.
— Мы долго искали подходящий вариант, — скромно заметил Шуруев. — Были дискуссии, творческие споры…
— И даже ссоры… — не преминул добавить Коваленко.
Шуруев развел руками:
— Что было, то было. Истина, как известно, без споров не рождается.
Ромашко вздохнул:
— На сей раз истине пришлось трудновато.
Пчелин примирительно заключил:
— Важно то, что она, эта истина, нашла свое материальное воплощение. — И затем, обращаясь к гостям, с лукавинкой во взгляде проговорил: — Один наш чудесный поэт сказал как-то: «Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье…» Давайте взглянем на общую панораму застройки.
Он подошел к окну и отдернул шелковую штору. В комнату ринулся солнечный свет, и открылась широкая панорама Левобережья.
Прямые, широкие улицы ровными лентами сбегали к побережью Серебрянки. Посредине широким проспектом пролегла Октябрьская. Обрамляли ее тротуары, ровным зеленым пунктиром выстроились молоденькие тополя и липы. Между ними буйствовало многоцветье клумб с незатейливыми, но яркими, пестрыми цветами. Дома, облицованные керамикой разных цветов, выглядели какими-то легкими, радостными, уютными. А чуть вдалеке сквозь листву прибрежного бульвара голубела, искрилась гладь Серебрянки. Скуповатое, но все еще яркое августовское солнце окрашивало всю эту панораму в нежно-янтарные, желтоватые тона. Общий вид застройки действительно оставлял удивительно праздничное, радостное впечатление. Все — и гости и хозяева — долго стояли молча. Кто-то радостно проговорил:
— А ведь неплохо? Верно ведь, друзья мои, неплохо?
На разных языках вновь послышались неподдельно восторженные восклицания:
— Манифико! Бениссимо! Шарман! Вери гут!
И хотя Пчелин знал, что гости есть гости и в силу элементарной вежливости они не будут разочаровывать и обижать хозяев мрачными физиономиями и скептическими междометиями, он видел, что застройка понравилась всем.
Академик обнял за плечи Ромашко и проговорил с улыбкой:
— Что хорошо, то хорошо, Дмитрий Иванович, и прятаться вам нечего. Не подвели. Поэтому поздравляю и вас и всех ваших сподвижников. А теперь… Соловья баснями, как известно, не кормят. Угощай, хозяйка, гостей, — обратился он к Наде.
— Все готово, Михаил Васильевич.
— Очень хорошо. Ведите нас в царство Лукулла, хотя сомневаюсь, что вы тут уподобились его размаху.
По пути в зал он спросил:
— А Стрижов-то не приехал? Неужели подвел старика?
Ромашко успокоил его:
— Обещал. Думаю, все-таки выберется.
— Зовите, зовите гостей.
Круглый тоже направился было вслед за Пчелиным, но неожиданно его остановил голос Полины:
— Глеб, задержись на минуту.
Круглый удивился:
— Полина? Ты здесь? Ты же не собиралась!
Полина чуть взвинченно ответила на его вопрос:
— По-твоему, я должна была сидеть дома?
— Я же тебе предлагал…
— Значит, передумала. Конечно, если ты против, я могу уйти.
Круглый поморщился:
— Ну зачем эти капризы? Пойдем в зал.
Полина поспешно порылась в сумочке, подпудрилась и, глядясь в зеркальце, спросила:
— Как у меня вид? Все в порядке?
Круглый нетерпеливо успокоил ее:
— Да, да. Пойдем же.
Они уже подходили к дверям зала, когда в комнате появился Стрижов. Круглый остановился и преувеличенно весело воскликнул:
— Полина, смотри, кто заявился! Здравствуй, Анатолий. Это очень здорово, что и ты здесь. И прими поздравления.
— Здравствуйте, — сдержанно ответил Стрижов. — С чем меня поздравляете?
— Ну, как с чем? С окончанием Зеленогорска.
— А-а-а… Ну, с этим еще рановато. Поздравлять скорее следует вас. Застройка-то получилась отличная.
— Старались, — скромно ответил Круглый.
Полина, удивленная лихорадочной разговорчивостью Круглого, улучила паузу:
— Как живется, Анатолий?
— Ничего, спасибо, живу.
Круглый все в том же тоне продолжал:
— А за тобой должок. Помнишь? Признайся, что тогда у Пчелина ты вел себя… ну, скажем, не, совсем джентльменски…
— Ты хочешь продолжить тот разговор?
Криво, натянуто усмехнувшись, Круглый замахал руками:
— Нет-нет, зачем же! Ты, конечно, погорячился тогда. И я думаю, что…
— Ждешь извинений? Напрасно.
Полина вмешалась: