Круглый, Полина, Нонна Игнатьевна с подчеркнутой заинтересованностью слушали, поддакивали, задавали вопросы, восторгались. Но прежняя легкая атмосфера вечера не вернулась, и все понимали это. Понимал и Шуруев. Посидев еще с полчаса, он поднялся:
— Ну что ж, Глеб Борисович, пойдем, пожалуй, и мы. Чертежная доска ждет.
Нонна Игнатьевна преувеличенно удрученно пожаловалась:
— Вот видите. Сейчас опять засядет до глубокой ночи. Неисправим, совершенно неисправим.
Шуруев подошел к Круглому, положил руку на плечо:
— А вы не расстраивайтесь. Нет худа без добра. Может, даже к лучшему, что все получилось именно так. Кое-что важное прояснилось. Давайте-ка в понедельник прямо с утречка — ко мне. Все проясним, а потом соберем всех, кто нам нужен. Понимаете? Тех, кто нужен, — произнес со значением Шуруев последнюю фразу.
— Все понятно, Вадим Семенович, все уяснено. Вы, как всегда, правы.
…Круглый и Полина остались вдвоем за опустевшим, казавшимся сейчас таким огромным столом. Полина проговорила:
— Как все весело началось и как грустно кончилось.
Круглый глухо и зло ответил:
— И все это твой блаженный.
Полина подняла удивленный взгляд:
— Ну при чем же здесь он? Его за сегодняшним застольем как будто не было.
— Зато его дух витал. Ромашко, этот мешок с овсом, да и молодые тоже — лишь его молитвы долдонят. Демагог проклятый.
— Глеб… Я прошу… И проводи меня на станцию.
Круглый вскинулся:
— Ну зачем же так? Куда спешить?
Она взяла со спинки стула сумочку, ловким, привычным движением достала округлую миниатюрную пудреницу с зеркалом, попудрилась и спустилась с террасы. Глеб Борисович шел за ней и продолжал уговоры:
— Полина, ну зачем же так? Зачем тебе ехать в город? И почему сейчас? Поедешь позже. Ну, я очень тебя прошу.
Полина остановилась как бы в раздумье. Круглый привлек ее к себе, нервно поцеловал.
Полина с трудом отстранилась:
— Не надо, Круглый, не надо. Я на станцию, — и она торопливо пошла к калитке.
Круглый долго стоял в раздумье, затем, вяло махнув рукой, не спеша вернулся к столу. Ему одному предстояло заканчивать свое юбилейное пиршество.
КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ…
Приозерск принадлежал к тем старинным русским городам, которые строились на больших торговых путях. Он долгие годы был в числе известных в центральной России торгово-купеческих центров, через который проходил екатерининский тракт. Златоглавый собор, каменные лабазы, обширные торговые ряды, раскинувшиеся на взгорье невдалеке от Серебрянки, составляли центр городка. От него сбегали кривые улочки, застроенные одно- и двухэтажными подслеповатыми домами, заросшие кленом да черемухой.
Перед самой войной в Приозерске был построен завод дорожно-строительных машин и готовилось сооружение большого стеклокомбината. Война, однако, надолго прервала эти работы, и только лишь в последние годы к проекту стеклокомбината вернулись вновь. Но когда геологи стали исследовать сырьевую базу, то обнаружили более ценные глины и кварцевые залежи. Одновременно со стеклокомбинатом началось строительство оптического завода и предприятия измерительных приборов. Приозерск стал быстро расти. Понаехало в него множество новых людей, напористых и энергичных, улицы наполнились шумом машин. На окраинах города, как грибы, вырастали заводские поселки. Забот у городских организаций стало неизмеримо больше.
Прибавилось их и у проектной мастерской Приозерска. И разраставшийся город, и строящиеся предприятия требовали то проекты общежитий, то чертежи бытового комбината, то привязку типовой школы или детского сада. И все это надо было быстро, срочно, безотлагательно. Вадим Семенович Шуруев — директор мастерской и главный архитектор Приозерска — за все заказы брался с готовностью. Его радовало, что как на дрожжах растет родной город, что дел стало невпроворот, что без их мастерской не обходится ни одно предприятие, ни одна комиссия, ни одно совещание в городских или областных организациях. И вдвойне радовался, когда вскоре мастерскую преобразовали в институт — Облгражданпроект.
Шуруев работал в Приозерске почти три десятка лет. Он с вполне законной гордостью мог бы показать не одно и не два, а, наверное, с десяток зданий, построенных за эти годы по его личным проектам или по проектным разработкам, осуществленным под его руководством.
Приехал Вадим Семенович в город незаметным начинающим архитектором, а сейчас уже слыл мастером большой руки, его знали не только в области и республике, но и в самой Москве. И это не было случайным или незаслуженным. Приозерчане, хоть и ругали иные из его творений, все же уважали Вадима Семеновича, избирали в различные городские и областные органы.