— Что такое ДП?
— Двойной понос.
— Поздно, я так волнуюсь перед встречей, что меня уже пронесло. Вот что такое для меня театр. Натуральное слабительное.
Мы условились встретиться в «Кобальт-кафе» — роскошном, залитом солнцем ресторане с цветными скатертями по рисункам Кэт Кидстон, джаз-квартетом на эстраде и умопомрачительной картой вин.
— Обожаю полдники, — говорит Кэролайн, набрасываясь на солидную порцию омлета и жареной картошки, как голодный каменщик.
— Понимаю, — подхватывает Рэйчел, — это все равно что завтрак со спиртным.
Все мы уже выразили разочарование по поводу отсутствия Джейми тоном дружеского понимания — дескать, карьера прежде всего, или, как высказалась Рэйчел: «Я вырву его трепещущее сердце и брошу ему, вероломному, в лицо в нашу следующую встречу, если у него все пройдет удачно, а я вдруг буду в хорошем настроении».
— Он бросил нас из-за прослушивания в театре? Он говорил, что терпеть не может театр.
— Знаю, — говорю я, — я тоже это слышала.
— И если он думает, что я раскошелюсь на билеты на его гнусный спектакль — если он получит роль, — он глубоко ошибается. Особенно после того, как он уговорил нас высидеть всю эту жуткую пьесу Беккета.
Это была постановка «В ожидании Годо», в которой Джейми был занят почти год назад. Там режиссеру, по причинам, известным лишь ему самому, вздумалось перенести действие в немецкий концентрационный лагерь.
«Это означает вызов публике», — сказал тогда Джейми.
«Так оно и есть, — мрачно заметила Рэйчел. — Меня так и подмывало вызвать распространителя билетов, избить его и потребовать деньги обратно».
— Почему вы мне раньше не напомнили? — простонала я. — Я так и не оправилась от этого зрелища.
А еще мы обсудили беременность Кэролайн — она уже на третьем месяце и выглядит, как световая реклама этого состояния. По-моему, она в своей богатой внутренней жизни не ведает о том, что такое тошнота. Кстати, у меня бывают худшие симптомы и большее вздутие живота перед месячными. Она энергично это отрицает — естественно, жалуясь, что так много ест, что на ней лопаются колготки.
И потом, как я предполагала, разговор переходит на меня.
Впрочем, я подготовилась. В смысле, к разговору с Рэйчел. Кэролайн поддержала бы своих подруг, даже если бы мы решили продать все имущество с торгов и уехать к черту на рога, например в иракский город Эль-Фалуджа. Но Рэйчел, разумеется, это совсем другая песня. Поймите меня правильно, я нежно люблю ее, но она так умна и остра на язык, всегда опережает меня на три шага, использует столько остроумия, чтобы убедить в своей правоте, и особенно искрометно делает это на публике; она вовсе не хочет, чтобы я ходила по пятам за всеми своими бывшими, и, я знаю, это потому, что она присматривает за мной, но поди угадай, с какой целью.
Я уже большая девочка.
И мне нужен муж.
— Ну что, дорогая? — спрашивает Кэролайн, нежно потрепав меня по руке. — Как продвигаются твои курсы по поиску мужей? Было бы здорово, если бы ты отложила свадьбу до рождения моего малыша, когда я опять вернусь к десятому размеру.
— Или ты все-таки взглянула в лицо непознанному и поняла, что полное родство душ у тебя только с нами? — говорит Рэйчел, и я понимаю по блеску в ее глазах, что она только разогревается для длительной перепалки.
— Если у меня с тобой родство душ, тогда храни меня Бог. Ты звонишь в эфир, когда идут «Отчаянные домохозяйки»?
Я же вам говорила, что подготовилась.
— Со мной вместе звонит половина Северного полушария. Да все подряд звонят в эфир в «Отчаянных домохозяйках». Я просто имела в виду, что если бы ты хотела замуж, то вышла бы уже давно.
— Рэйч, ты бываешь очень жестока, пока не выпьешь, — отвечаю я, набрав полную грудь воздуха и напоминая себе, что она так говорит, потому что беспокоится за меня. Но… ну да…
Почему она так резко настроена против? Это очень деликатная тема, это моя личная ахиллесова пята. Если Рэйчел хочет поупражняться в остроумии, почему бы ей вместо этого не высмеять мою стрижку?
— Я всего лишь указываю на очевидное, Эмилия. Если ты хочешь острых ощущений, просто прими пилюлю и запей.
— Девочки, — тактично вмешивается Кэролайн, — я не затем трачу десять евро в час на приходящую няню, чтобы слушать ваши свары. Рэйчел, уймись.
— Извини, — отзывается та, но на настоящее раскаяние это не похоже.
— Ладно, проехали, — отзываюсь я, но тоже неискренне.
— Ну, так как идут дела?
— Вкратце или подробно?
— Конечно, подробно.
Я отпиваю еще глоток сансерре и собираюсь с силами.
— По-видимому, для того чтобы завлечь мистера Фурора, мне надо обойти всех своих бывших мистеров Проколов. Начиная с самого начала и далее по списку.
— О бож-ж-же!!! — восклицает Кэролайн. — Грег Тэйлор? Шутишь, что ли? И ты собираешься увидеться с ним снова спустя… сколько же прошло?
— Двенадцать лет, — мрачно отвечаю я.
— И что ты ему скажешь?
— Я точно представляю, что скажет он, — говорит Рэйчел. — «Сколько подать на бедность?»
— Пока не знаю, — отвечаю я, игнорируя Рэйчел. — Преподавательница предложила нам список вопросов, которые следует задать, чтобы оценить, что я делаю не так, но я полагаю, что буду действовать по обстоятельствам.
— А знаешь ли ты, чем он сейчас занимается? — волнуется Кэролайн.
— М-м-м, дайте-ка попробую угадать, — язвит Рэйчел. — Сидит в тюрьме? Отпущен на поруки? Или, может быть, он в психушке?
— Не уклоняйся от темы, — говорит Кэролайн, — мне надо в туалет, но я скоро вернусь. В последнее время я так одомашнилась; мне нужно переживать и за других.
— Ладно, — заявляет Рэйчел, вставая из-за стола. — Выйду-ка я наружу курить куры.
— Как-как?
— Никогда раньше не слышала, что ли? Это наша молодежь на работе так говорит: одновременно курить и строить куры.
Когда они обе удаляются, меня посещает еще одно воспоминание…
Время: 13 июля 1985 года. Я так точно помню эту дату, потому что шел гигантский благотворительный рок-концерт «Защита жизни» в пользу африканских голодающих.
Место: клуб «Олд весли регби» в Дублине.
Два внушительных видеоэкрана приковывают к себе все внимание в баре, оба настроены на прямой репортаж со стадиона Уэмбли. На эстраде как раз появились «Куин» и с топотом урезали зажигательную версию «Богемской рапсодии». Даже оркестровая вставка посредине звучала невероятно. Вся публика — и счастливчики там на стадионе, и здесь в Дублине, — понятное дело, с ума сходила.
— Вы смотрите величайшее шоу в мире!!! — кричит в камеру организатор акции Боб Гелдоф, — так что отрывайте свои задницы от стульев и давайте побольше денег!!! Ну?!!
Мы с Джейми взгромоздились на высокие стулья у стойки бара — отличный наблюдательный пункт.
— Вау! — мы поражены потрясающим представлением «Куин».
— Фредди Меркьюри неправдоподобно хорош, да? — говорю я, сраженная его оперной силушкой.
— Знаешь, я слышал, что он гей, — сообщает Джейми, кажется, наслушавшись сплетен в парикмахерских.
— Ну да, — усмехаюсь я. — Скажи еще, что Джордж Майкл — гей. Или что кто-то женился и счастлив в браке, как — ну, не знаю, — как Элтон Джон.
— А где Грег?
— А кто следующий, Брюс Спрингстин?
— Эмилия, это бесполезно.
— «Бумтаун Рэтс»?
— Говорю тебе, это бессмысленно. Перестань уклоняться от темы и скажи, где твой бойфренд.
Отпиваю глоток пива «Риц» и нервно покручиваю длинные сережки-перышки. Я ужасно боялась этого вопроса.
Дело в том, что Грег ухаживал за мной почти год, а теперь я не знаю, где он. Время сейчас бойкое. Сегодня все гуляют. Здесь сидит половина ДУКа.
Кроме Грега.
Он вообще не отвечает — ни на мои звонки, ни на записки. Я тянула время, чтобы ничего не сообщать Очаровательным девушкам, как только могла, потому что знаю, какова будет их реакция, но, кажется, больше тянуть нельзя.
— Эмилия! Что случилось?