При всем этом он не мог понять, почему, стоит ему приблизиться к этой женщине, как внутри все напряженно замирает, а внешняя оболочка становится такой чувствительной? Внезапно появляется неуместное желание прикоснуться к ее коже и проверить, такая ли она гладкая, какой выглядит. Подобные чувства казались ему непозволительными и очень странными, для них сейчас не время и не место, особенно учитывая тот факт, что перед ним жена его отца и подчиненная, чью отвратительную натуру ему еще предстоит досконально узнать за время работы в одном офисе в Риме.
Он внимательно вглядывался в женщину, стоящую в окружении огромных стеллажей с книгами, словно пытался сделать так, чтобы все это исчезло. А еще лучше – заставить ее исчезнуть.
Помимо карьеры отец Луки немало преуспел в брачных делах, у него был талант находить и брать в жены женщин, которые милостиво позволяли ему выступить в роли спасителя, чем умело пользовались. В этом ему не было равных. Времени на первую жену, которую он отправил с глаз подальше в психиатрическую лечебницу, а потом горько оплакивал, и детей Джанни не хватало. Что же касается вереницы любовниц, для них он всегда был свободен и готов исполнять роль бога-спасителя. Потому Лука не был удивлен, когда после развода с пятой женой отец пожелал вернуться в Италию, прихватив с собой шестую супругу.
– Появилась следующая невеста, – сообщил ему Рафаэль, едва Лука переступил порог дома в Доломитах ясным зимним утром два года назад.
Лука смотрел на брата во все глаза. Что он мог на это сказать?
– Она хоть совершеннолетняя?
– Почти, – фыркнул Рафаэль.
– Ей двадцать три, – произнесла Лили, положив руку на огромный живот, из которого вскоре появился Ренцо, и оглядела братьев. – Почти ребенок, – с укоризной добавила она. – Кстати, очень хорошенькая.
– Разумеется, хорошенькая, – усмехнулся Рафаэль. – Это ведь часть ее работы.
Лука представлял себе очередную мачеху ангелоподобным белокурым существом, купающимся в обожании отца, крепнущем, несмотря на то что супруга предпочитала проводить время, болтая по сотовому телефону – когда была одна – и критикуя бестолковых сыновей мужа – когда он был рядом. Например, Коринне – модели, демонстрирующей купальники, – было девятнадцать, когда она вышла замуж за Джанни. Однако войдя тогда в библиотеку, где его ждали отец и Арло, вместо клона Коринны, чьи достоинства были в основном искусственными, он увидел Кэтрин.
Ему подумалось, что эта женщина оказалась здесь по ошибке. Он остановился как вкопанный, сраженный ее милой и по-британски вежливой улыбкой. Молча смотрел на нее, не двигаясь с места, до тех пор, пока губы ее не превратились в тонкую линию.
Что она здесь делает? Здесь, около одряхлевшего отца, сидящего в кресле у камина, сложив на коленях руки с узловатыми пальцами – следствие многолетнего артрита. Она не заламывала руки, изображая наивную школьницу, и не бросала на Луку кокетливые взгляды, как делали остальные мачехи.
Господи, она не может быть его мачехой. Только не она.
Волосы ее были темно-коричневыми, почти черными при этом свете, но временами благодаря отблескам огня в них вспыхивали золотые искры. Густые и длинные, они лежали на плечах, обрамляя лицо с ясными серо-зелеными глазами. Одета она была в простые черные брюки и мягкий пуловер песочного цвета с небольшим вырезом, открывавшим шею. Она выглядела элегантно и скромно, в ней точно не было ничего искусственного: хрупкая фигура, блестящие от природы волосы, выразительные глаза и губы, тоже казавшиеся вполне натуральными.
Губы.
Это был рот соблазнительной куртизанки, манящий, чувственный, но самым шокирующим для Луки стало то, что сама девушка, похоже, не имела ни малейшего представления о том, какое оказывает воздействие на мужчин. Кэтрин производила впечатление воплощенной невинности, что было, разумеется, абсурдно. Об этом глупо даже думать. Такая девушка не выйдет замуж за мужчину, который годится ей в дедушки.
– Лука! – рявкнул Джанни и продолжал по-английски, чтобы его будущая жена все поняла: – Что с тобой? Забыл о хороших манерах? Кэтрин – моя жена и твоя мачеха.
Голова стала постепенно наполняться дымом. Черный и удушливый, он завладевал всем телом, но подобрать название для него он не мог. Внезапно Лука осознал, что уже пересек комнату и стоит перед ней, подавляя мощью своей фигуры. Она не отступила.
В больших выразительных глазах мелькнуло необъяснимое выражение – да, он точно заметил, как они вспыхнули, и выражение их стало растерянным. Затем, вместо того чтобы соблазнительно изогнуться, пытаясь представить себя в выгодном свете, Кэтрин расправила узкие плечи и протянула ему руку.