Полк был заново сформирован, но офицеры были распределены в другие полки.
Служившие ранее в 25-м полку, а в 1812 году в 18-м егерском полку офицеры: подполковник Т.И. Чистяков, капитан В.И. Бреер, штабс-капитан С.А. Эйсмонт, поручики А.И. Мей и А.Е. Мандерштерн (в роте которого служил фельдфебель В.В. Золотов), подпоручик П.И. Лытошин страстно желали сражения, чтобы восстановить свою честь. И имена этих героев можно найти в наградных списках, где были увековечены их подвиги. О героических действиях 18-го полка писал в своих рапортах М.Б. Барклай де Толли, писал в донесении Александру 1 полковник К.Ф. Толь.
26-я пехотная дивизия Паскевича И.Ф. сражалась на батарее Раевского в составе четырех пехотных полков: Нижегородского - шеф-полковник Н.Ф. Ладыженский, командир-подполковник Кадышев; Орловского - шеф И.Ф. Паскевич, командир-майор П.С. Берников; Полтавского - командир-полковник Бобоедов и Ладожского - шеф-полковник И.Я. Савоини.
Шеф Нижегородского полка Н.Ф. Ладыженский в сражении при деревне Салтановке 11 июля 1812 года был ранен в рот. У него была повреждена челюсть и язык. Несмотря на рану он остался в строю и командовал своим полком в Бородинском сражении.
Орловский полк в апреле 1813 был награжден серебряными трубами с надписью: "За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812 г.", а также вензелями Александра 1 на знамена.
В бою при Красном 2 августа 1812 года Полтавский полк сражался в отряде генерала Д.П. Неверовского. Отряд потерял часть артиллерии и кавалерии. Его положение было крайне тяжелым. Неприятель нс раз предлагал сдаться, на что Полтавский полк отвечал: "Умрем, а не сдадимся!"
Нарвский пехотный полк, сражавшийся в 1-й бригаде 12-й пехотной дивизии И.В. Васильчикова, о которой в рапорте М.Б. Барклая де Толли вообще ничего не говорится, во время атаки А.П. Ермолова взял три неприятельских знамени, о чем написано в наградных документах нижних чинов.
Шеф Ладожского полка полковник И.Я. Савоини в бою за батарею Раевского был ранен, но своего полка не покинул.
Трудно поверить, чтобы такие люди могли бежать с поля боя, как утверждали А.П. Ермолов и М.Б. Барклай де Толли.
А.П. Ермолову понадобилось написать о больших силах противника, "гнездившегося" на батарее Раевского, и об отступающих стрелках и егерях, чтобы показать во всем блеске свою атаку на батарею.
В донесении Александру 1 полковник К.Ф. Толь придал этой атаке героический ореол. А.П. Ермолов был удостоен эпитета "храбрый". Генерал А.И. Кутайсов назван отличным генералом. Признав атаку А.П. Ермолова на батарею Раевского нужной и необходимой, М.Б. Барклай де Толли и К.Ф. Толь вынуждены были признать и тот факт, что имелись бежавшие с поля боя, так как иначе нельзя было оправдать действия А.П. Ермолова, который не выполнил приказ Кутузова М.И., пославшего его на левый фланг, и, введя резервы, ослабил в известной степени наши силы перед решающей атакой неприятеля на батарею, которая к вечеру оказалась в руках французов.
А.П. Ермолов в рапорте пишет о бежавших с поля боя стрелках и отступающих егерских полках. М.Б. Барклай де Толли уточняет, кто были бегущие стрелки: "Генерал-майор Ермолов приблизился к бегущей 26-й дивизии". В донесении Кутузова М.И. Александру I написано, что 26-я дивизия была опрокинута, то есть неприятелю удалось расстроить ее боевые порядки, но нигде не говорится о том, что 26- я дивизия бежала с поля боя. Складывается впечатление, что К.Ф. Толь пишет в донесении о бежавших, как бы создавая фон для атаки А.П. Ермолова, подчеркивая ее своевременность. В рапорте генерала Н.Н. Раевского вообще ничего не говорится о бежавших: "... без выстрела головы оных (колонн противника - И.Е.) перелезли через бруствер. В то же самое время с правого моего фланга генерал-майор Паскевич с полками атаковал штыками в левый фланг неприятеля, за редутом находящегося; генерал-майор Васильчиков то же самое учинил на их правый фланг, а генерал-майор Ермолов, взяв батальон егерей полков, приведенных полковником Вуичем, ударил в штыки прямо на редут, ще, истребив в нем всех находящихся, взял генерала, ведущего колонны, в плен. Генерал-майоры Васильчиков и Паскевич опрокинули в мгновение ока неприятельские колонны..."
О том, что на батарее Раевского войска бежали с поля боя, писали и некоторые современники, те, кто были знакомы или с самим генералом А.П. Ермоловым или с рапортами А.П. Ермолова и М.Б.
Барклая де Толли о действиях наших войск в Бородинском сражении. Участник Бородинского сражения будущий министр народного просвещения А.С. Норов писал в своих воспоминаниях о генералах А.П. Ермолове и А.И. Кутайсове: "Поравнявшись с центральною батареею, они с ужасом увидели штурм и взятие батареи неприятелем, оба бросились в ряды отступающих в беспорядке полков..."
В 1812 году А.С. Норову было 17 лет.
Он был прапорщиком и командовал взводом гвардейской артиллерии. Во время сражения первую половину дня его рота простояла в резерве рядом с Преображенским полком. Свидетелем атаки А.П. Ермолова он не был. "Клубы и завесы дыма, из-за которого сверкали пушечные огни или чернели колонны, как пятна на солнце, закрывали от нас все. А что может видеть фронтовой офицер, кроме того, что у него делается на глазах?" - так писал А.С. Норов в своих воспоминаниях, в которых решил высказать свое мнение о романе Л.Н. Толстого "Война и мир". Автор воспоминаний возмущается пренебрежительным отношением Л.Н. Толстого к генералу А.П. Ермолову и его атаке на батарею Раевского и приглашает великого писателя почитать реляцию (рапорт) Барклая де Толли. По-видимому, и сам А.С. Норов почерпнул свои сведения о Бородинском сражении из рапорта М.Б. Барклая де Толли.