— Я отъеду, никого к палате не пускай. Если будут ломиться родственники, в чем я сильно сомневаюсь, немедленно сообщай мне и до моего приезда держи их в поле зрения. Клановник понятливо кивнул. Ничего сложного в поставленной задаче он не увидел.
— Вам бы выспаться, рео, — пробасил он, внимательно вглядываясь в лицо начальства.
— Сам знаю, — буркнул Лекс. — Илон уже не раз мне об этом напоминал.
— Все будет в ажуре, отдохните как положено.
В пустой квартире Картеру оказалось неуютно. Он принял душ, приготовил ужин, но кусок в горло не лез. Напрасно он заставлял себя поесть, мысли неизменно возвращались в больничную палату, где совсем одна лежала его хрупкая девочка, а он даже помочь ей не мог. Раздраженно брякнула вилка о край тарелки, унося в небытие мечты о горячем ужине. Уж не думал никогда Лекс, что весь свет клином сойдется на рыжей девчонке, которую он дразнил в школе, а погляди, как коварны нити судьбы. И ведь много вокруг него вилось разномастных красавиц, но даже их имен он не в состоянии вспомнить, когда перед глазами встает образ Альены. Может, не было у тех девиц такого характера? Наоборот хорошо, чем покладистей девушка, тем необременительнее мужчине. Или внутреннего света, который Альена так настойчиво прячет, боясь выглядеть слишком слабой в его глазах? Что бы это ни было, ни одна из его знакомых женщин никогда не пошла бы на то, что для него сделала Альена Дархау, и при этом осталась собой.
Кровать тоже не принесла ему покоя. В надежде уснуть, Картер обнял свободную подушку, и сердце снова защемило горькой тоской. От нее пахло теплым и сладким солнышком — тонким ароматом парфюма Али. Прямо наваждение какое-то.
Возвращайся ко мне, мое сердце, и я клянусь, что ни одна сила на свете не сможет тебя отнять у меня, кроме самой естественной, что забирает всех. Я осознал, что не ценил подаренное мне судьбой, и уже достаточно за это наказан. Открой глаза, и перед тобой навсегда распахнется мое сердце, согревая всем своим теплом, на которое только способно.
Сон незаметно накрыл Картера, погрузив его в черную вязкую пустоту. Интересно, что сейчас видит Альена — такой же мрак, или все-таки свет? Лекс окунался в эту черноту и снова выныривал, боясь захлебнуться, но уставшее тело не слушалось его и опять погружалось в ночь.
В кромешной темноте его разбудил отдаленный звонок телефона. Картер кубарем свалился с кровати и едва успел ответить.
— Лекс Картер?
— Да.
— Вас беспокоит дежурный врач Ромли. Прошу вас подъехать.
Звонок сбросился, оставив Лекса в неведении. Он набрал Джея, но тот ничего толком не смог ему ответить — сказал только, что сработал экстренный вызов в палату, и врачи поспешили туда.
Картер долго не думал, вскочил, быстро оделся и выехал в сторону больницы. Он гнал как сумасшедший, проклиная себя за то, что проявил слабость и уехал, и молил Бога за то, чтобы тот не наказал его за эту оплошность.
По ступенькам он бежал, но в коридоре его встретила не слишком дружелюбно настроенная санитарка с каталкой, пришлось сбавить скорость, хотя ноги так и норовили снова сорваться на бег. Картер миновал пустынный холл и слегка притормозил, увидев родственников Альены — мрачную сестру, зареванную мать, черного как туча отца и бесстрастного деда. Случилось, — подумал про себя Картер и медленно подошел.
— А вот и он, голубчик, — Энайя развернулся к нему лицом, но и так Лекс не увидел печати горя. — Не скажешь ли ты, почему меня не пускают к собственной внучке?
Он указал на насупившегося Джея, тот лишь буркнул:
— Не положено.
— Я тебе сейчас покажу, не положено, — разошелся Дархау, но Лекс оборвал его.
— Это мой человек, и действует он по моему приказу. Я просил вас не приближаться к Альене.
Энайя усмехнулся.
— Не все в этой жизни так, как ты хочешь, щенок. Тем более, нам всем позвонил доктор и попросил приехать.
Не успел Картер подумать о том, откуда у доктора номера телефонов родителей (при том, что с Энайей они не общаются), распахнулась дверь и из палаты показался Ромли.
— Все в сборе? — строго спросил он, и дождавшись недружного «да», широко улыбнулся. — Остиньора Картер пришла в себя, просит вас к себе. Пожалуйста, не шумите и не задерживайтесь. Ей нельзя перенапрягаться сейчас. Остиньор Картер?!
Лекс буквально ворвался в палату и остановился на пороге.
Она действительно была в сознании и даже как-то неуверенно комкала в руках край одеяла. При появлении Картера она подняла глаза… темно-зеленые, полные боли и переживаний, и прошептала тихое:
— Привет.
Картер едва не умер от наплыва нахлынувших на него чувств, поэтому не сразу смог ответить:
— С возвращением…
Глава 30
Кто скажет, как прожить среди людей,
Желающий вонзить топор мне в спину,
В том обществе, где змей клубок добрей,
Как выжить и в отчаянье не сгинуть?
Шагну в окно бесплотным серым духом,
Отброшу все сомнения, отрину…
И, кажется, земля мне станет станет пухом,
Казенную заменит мне перину.
И вот уже так смерть моя близка,
И ангел больше крылья не расправит,
Но теплая, знакомая рука
Меня обратно в неизвестность тянет.
Я смерть прошу: «Немного погоди,
Мне дан мой шанс без права на ошибку».
Ведь как же так, как я могу уйти,
Когда в том мире нет его улыбки?
Мне еще нужно силы приложить,
Чтоб понимать, что в яви, что в бреду.
Я научусь теперь с той болью жить,
Остановись, последний поезд, я сойду…
Наверно, я умирала. Мне было легко и уютно, словно я уже обрела тот долгожданный покой, о котором все говорят. Никакой свет или мрак меня не окутывали, но все происходящее воспринималось очень естественно и правильно. И почему-то в голове звучала одна и та же фраза, сказанная мне Сартари: «Ничто не вечно, Альена, и я в том числе».
Но в один прекрасный момент уходить стало страшно. Я не могу опустить руки, слишком мало меня потрепала жизнь, чтобы так легко забрала смерть. Да и как я без Картера?
Глаза открылись сами собой. Жив ли он? Что, если его все-таки понесла нелегкая в тот лес? Или до него добрались приспешники моего недопохитителя. Взгляд заметался в поисках телефона, но потом до меня дошло, что, скорее всего, он навечно сгинул в горящей машине.
Кнопку экстренного вызова я нашла сразу, труднее было заставить тело двигаться. Я даже вазу с цветами сбросила случайно, чтобы дотянуться и нажать. Ко мне прибежал целый консилиум врачей, но я без труда вычислила среди них старшего и быстро проговорила:
— Пишите номера. Я хочу, чтобы все эти люди были здесь.
Врач немного опешил, примерно так, как если бы из гроба встал покойник и попросил водички. Затем спокойно поинтересовался, как мое самочувствие, пощупал пульс, проверил зрачки, и лишь после этого выполнил мою просьбу.
— Скажите, а приходил ли мужчина, представляющийся моим мужем? — поинтересовалась я.
Бригада врачей усмехнулась. Ответил все тот же.
— Был такой несчастный. Всего несколько часов назад мне удалось его отправить домой, иначе он составил бы вам компанию на соседней койке.
Я закрыла глаза и облегчено вздохнула. Жив. И тут же наградила доктора недоверчивым взглядом — не успокоюсь, пока не увижу его своими глазами.
— Уже звоню вашим родственникам, — по-своему понял мой взгляд медработник и попросил одного из коллег принести ему телефон.
Рука привычно потянулась к животу и погладила его. Малыш в ответ пошевелился. По телу побежали мурашки.
— Вот и все, все уже едут сюда. Остиньора Картер, вам нехорошо?
Я судорожно вздохнула.
— Доктор, скажите, мой ребенок…
— Не переживайте, с ним все в порядке. Мы, признаться, больше боялись за вас.
Я почти успокоилась после этих слов, но в коридоре послышались голоса, и волнение снова дало о себе знать.