- Ой, Вольдемар, рада видеть тебя, - над ухом раздался нежный голос барышни.
«Кому понадобилось меня отвлекать, что за манеры такие. Сидит человек о своем думает, что за неприличие дергать его» - мелькнула злая мысль и с этой мыслью я обернулся с намерением отчитать незнакомую барышню за неподобающее поведение. И обалдел. Грубые слова застряли в горле. Эти глубокие, огромные темные глаза мне были знакомы. И что то такое непонятное, милое и нежное дрогнуло в груди. Я не мог оторвать своего взгляда от этих насмешливых глаз. Я их именно такими и помню: насмешливыми, чуть с прищуром, кокетливыми. Только сейчас в них, где-то глубоко притаилась грусть. Раньше ее там не было.
- Я вижу ты меня не узнаешь? - голос зазвенел нежным смехом.
Я сделал над собой усилие и глянул на говорившую, оторвав взгляд от этих глаз. Тугие пружинки длинных черных волос, тонкий носик, розовые губки, округлые щечки с ямочками, длинная шейка торчит из форменного сюртука, такая же форменная строгая юбочка, стройные ножки, округлые коленочки. И вдруг в мозгу затеплилась искорка узнавания. И я снова взглянул в ее глаза. А в голове тут же картинками всплывали воспоминания. Юная барышня, с веселой копной непослушных волос, которые она постоянно заправляла за тонкое ушко. Так же склонившись объясняет ему тему, которая сложно дается. И вроде бы приятно говорит, и понятно, но почему то смысла он ни как уловить не может. Не слышит он слов. Он слышит только музыку ее голоса, дыхания. Чувствует тепло ее тела. И совсем ему не хочется понимать эту противную тему, а хочется ее прижимать к себе и не отпускать.
Я мотнул головой отгоняя наваждение. Это было так давно. Я больше ни когда такого не чувствовал.
- Аннет, - шепотом произнес давно забытое имя, - ты ли это?
Она счастливо улыбнулась. И у меня стало тепло на душе от ее улыбки.
- Я рада тебя видеть! – продолжая улыбаться сказала она.
А я сидел и молчал пытаясь прийти в себя. Но тут раздался пронзительный звон видеофона. «Егорыч торопит,» - подумал я и вздохнув достал аппарат.
На экране появилась испуганная рожа Васьки. Я удивился. Раньше общались только на работе. Я даже не знаю его позывного. Но он мой, видимо, знает.
- Слушаю, Василий, - ответил я.
- Вольдемар, не приезжай в офис и домой тоже не приезжай, прячься. Твоя невольница пропала. Отовсюду пропала. Как исчезла. И выдворение несостоявшееся. Егорыч решил, что ты ее просто убил. В офисе тебя ждут из тайной канцелярии расследований происшествий. Идет разговор о заключении тебя под стражу и выборе наказания. Не знаю, что ты с ней сделал, но тебе грозит низложение.
И он отключился. Экран погас. Я в ужасе замер. Мысли бешено метались в голове. Низложение. Это же катастрофа. Уж лучше бы убили. Чем такое унижение. Это же я не смогу применить себя ни где, ни в какой сфере. Даже просто наводящим чистоту мира. Все будут отворачиваться и тыкать пальцем за спиной.
- Вольдемар, что ты натворил? – раздался голос рядом.
Я успел совершенно забыть об Аннет, которая сидела рядом со мной. «Сейчас она сдаст и меня с конвоем вывезут на окраину Руссии в Город Заброшенной башни. И я там погибну», - мелькнуло в голове и я совсем сник. Видимо от безысходности я выложил все как на духу. Она молча на меня смотрела своими огромными глазами. А я только и видел в них растущее недоверие. «Если даже она мне не верит, значит ни кто не поверит», - грустные мысли кружились в мозгу, - «придется ехать к начальству и сдаваться. Другого пути нет. Но. Низложение. Какой позор. А я переживал, что из тайной таможни выгонят».
Как мы оказались на улице, как вышли из наземки я не помню, занят был своими ужасными мыслями. Очнулся и понял, что Аннет куда-то меня тащит держа крепко за руку. «Ведет сдавать», - обреченно подумал я и понуро плелся за ней. Шли мы долго. Я устал, мысли шли в голову одна мрачней другой. Что бы совсем не свихнуться я решил отвлечься и стал оглядываться по сторонам. В этом районе города я не бывал. Не люблю старый город. Там в каждой улочке смердит бедностью, не ухоженностью и развратом. Мне мои коллеги, которым доводилось бывать чаще в этой части города, много всего неприятного рассказывали. Я же тут бывал только один раз по службе и все равно стремился побыстрей ретироваться. Извилистый забор был невысок и за ним были видны не стриженные шапки деревьев, кусты вообще росли, как попало, траву не косили, наверное, ни когда. Неприятное место. А мы все углублялись в этот рассадник хаоса. Последней каплей стала калитка. Косорылая, щербатая, вся в червоточинах. Когда Аннет коснулась грязной ручки меня прорвало:
- Аннет, ты куда меня тащишь? - как бы я не хотел придать голосу строгости, в конце все равно раздалось жуткое шипение.