– Ага, на служебной! Шутите? – Леша чуть не поперхнулся компотом. – Автобусом! С пересадкой… Если не на попутках. Хорошо хоть, дорогу оплатят… Потом.
Новые знакомцы расстались друзьями…
– А теперь – быстро! – подойдя к мотоциклу, распорядился Алтуфьев. Правда, на сиденье сесть не успел…
– Владимир Андреевич! Не поможете?
На противоположной стороне улицы, рядом с торговыми рядами, построенными еще в восемнадцатом веке и называемыми в народе «Камешками», стояла помощник прокурора Телегина с большой картонной коробкой в руках.
Переглянувшись, коллеги подошли ближе. Слава богу, заладивший было дождь уже перестал – не капало…
– Здра-австуйте, Ирина Михайловна, – улыбнулся Алтуфьев. – А впрочем, виделись уж.
– В первую школу ходила, ремонт проверять, – радостно защебетала Телегина. – Потому в «Камешки», по пути… И там – вот, торшеры! И без очереди почти. Теперь вот и не знаю… Хорошо, вас увидела! Владимир Андреевич. Не могли бы…
– Конечно, довезу, о чем разговор? Вы ведь во втором живете?
– Да-да, во втором, в старых домах, знаете…
– Знаю, знаю… Давайте вашу коробку… Сергей, помогай…
Запихнув коробку в коляску, Алтуфьев отвел Пенкина в сторону:
– Значит, Сережа, живо звони в Озерск. Озадачь всех Левушкиным! Пусть не спускают глаз. И не спугнут!
– А может, сразу – того… – предложил Сергей.
– Ага, сразу! – Владимир Андреевич невесело усмехнулся. – Забыл, кто у нас теперь шеф?.. А с квартирной хозяйкой его надо что-то придумать… Куда-нибудь отправить, что ли. На денек. Тем более – выходной.
Докатив до второго микрорайона, Владимир Андреевич свернул в проезд и остановил мотоцикл около указанного Телегиной дома.
– Во-он тот подъезд!
Ну конечно, пришлось поднять поклажу на четвертый этаж…
Достав ключи, Ирина Михайловна распахнула дверь…
– Куда? – вопросил Алтуфьев.
– Да тут, в прихожей, и киньте! Вот так… Спасибо большое! Не знаю, чтобы без вас и делала… Куда это вы собрались? Нет-нет, без чая я вас не отпущу! Даже не думайте.
Приглашение было вполне искренним, отказаться – значило обидеть. Зачем?
– Проходите… Да нет, разуваться не надо! Тут вот две комнаты наши и одна – соседская.
– А, так у вас коммунальная…
– Ну да, ну да… – Хозяйка вздохнула, но тут же заулыбалась вновь. – Все-таки – торшер! Так просто не купишь. Руки вот в ванной можете помыть…
Кухня и ванная выглядели вполне прилично, даже стены были обложены плиткой, а на кухне висели аккуратные шкафчики.
– Это муж у меня – на все руки! – не удержавшись, похвасталась Ирина Михайловна. – Садитесь, Владимир Андреевич! Вам сахара сколько?
– Да я сам положу…
– Ничего-ничего! Дайте за гостем поухаживать… Вот, хлебушек берите! Ситник и ржаной – свежий, корочка хрустит! А помните, раньше какой плохой хлеб был? А сейчас – любо-дорого!
– Говорят, раньше в хлеб мякину и жмых добавляли, – размешивая сахар, улыбнулся Алтуфьев. – После целины не хватало муки. А нынче мы зерно в Канаде покупаем да в Америке! Хорошее. Вот и вкус отменный…
Попив чаю, вместе в прокуратуру и поехали. На «Яве».
Войдя в свой кабинет, Телегина повесила на вешалку легкий болоньевый плащик и, усевшись за стол, вытащила блокнотик, записала карандашиком, чтоб не забыть:
«Сегодня, 19 июля, А. ругал советскую власть, хвалил Канаду и Америку. Конкретно: говорил, что хлеб из их муки вкуснее и мука их – хорошая»
– Ну, что там? – заглянув к Пенкину, с порога справился Владимир Андреевич.
– Позвонил! Обещали все сделать… – Сергей вдруг встрепенулся. – А может, самому рвануть?
– Ага, ага… – скептически произнес Алтуфьев. – А начальству что скажешь? Вот то-то и оно… Хотя если в личное время… Вечером прокачусь сам!
– И я с вами, товарищ младший советник!
Прокуратуру на пятидневку не перевели, пока только промышленность, так что суббота у многих до сих пор оставалась обычным рабочим днем. Правда, укороченным.
– И насчет журналиста… – Зачем-то глянув на дверь, Пенкин понизил голос. – А что, если в квартире его обыск провести? Пока что негласный… Просто посмотреть – есть ли там что…
Владимир Андреевич грохнул громовым смехом:
– Ну, Сергей Петрович… Ты что же – нарушить социалистическую законность предлагаешь?
– Виноват! Я просто…
– Поди, у оперов презрения к законам нахватался? А я ведь предупреждал…
Пенкин совсем сник.
– Шучу!
Похлопав коллегу по плечу, Алтуфьев наставительно пояснил: