– Понимаешь, Сережа, у нас и шпионов-то регулярно ловят! А их ведь государства готовят, и не самые слабые. А Левушкин – обычный человек. Никаким шпионским премудростям необученный. Потому обязательно что-то у него нароем! Обязательно. Вот нисколько не удивлюсь, если у него на стене фотографии озерских девчонок висят! В том числе и убитых. А пока что не будем спешить, товарищ юрист третьего класса! Не ставь телегу впереди лошади. Не спеши! А вот в Озерск съездим.
Усевшись в бордовый с белыми полосками «ЛАЗ» с полукруглой лупоглазой «мордой», Левушкин к середине пути задремал и проснулся лишь от громких голосов попутчиков. Какая-то бабуля в цветастом платке потрясла его за плечо:
– Эй, милай! Вставай – сломались!
– А? Что? – Николай не понял спросонья.
– Автобус, говорю, сломался, да-ак! – пояснила бабуля. – Шофер сказал – не починит, так из Озерска новый автобус пришлют. Вывезут! Тут недалеко осталось.
– А, вот почему стоим. Чинимся! Что ж, бывает…
Прихватив рюкзак, Левушкин выбрался из автобуса. Рейсовый «ЛАЗ» стоял среди густого леса. Водитель – мужичок лет сорока, в голубой рубахе и серых габардиновых брюках, – пристроившись позади автобуса и закатав рукава, деловито копался в движке в окружении целой кучи советчиков.
– Свечи, свечи проверь!
– Да какие свечи? Зажигание – ясно же! Все дело в катушке!
– Я б все равно свечи бы…
– А может, бензонасос?
В Озерск о происшествии уже сообщили с помощью попутного транспорта – «газика» из леспромхоза. Некоторые из пассажиров тоже воспользовались попутками. Одного подобрал молоковоз, двоих – немецкий грузовичок «Робур», и еще человек семь забрались в кузов колхозного сто тридцатого «ЗИЛа».
Глянув на такое дело, Левушкин тоже решил не ждать и, тормознув «ЗИЛ» сто пятьдесят семь с лесовозным прицепом-роспуском, забрался в кабину.
– До Озерска подбросите?
Куривший «Беломор» водитель – белобрысый парень в замасленной кепке – молча кивнул и врубил передачу… Поехали!
– А вы не знаете, автобус на Лерничи не ушел еще?
– В три пятнадцать, – выплюнув окурок в окошко, отозвался водила.
– Ого! Это мне еще долгонько ждать…
– А вам в Лерничи?
– Туда. Корреспондент я. Из газеты.
– А-а! – скосив глаза, уважительно сказал парень. – Вообще со мной можете. Только я не до самых Лерничей, не до парома. Километрах в трех сверну на делянку.
– Ну, три километра я и пешком пройдусь! – обрадовался Левушкин. – Меня Николаем зовут.
– Афанасий.
Зеленая, с белыми сверкающими крыльями «Вятка» лихо мчалась по грунтовке, объезжая помеченные ветками ямки. Недавно прошли дожди и дорогу кое-где подмыло – вот и ямки, а в общем-то ехать можно, тем более что транспорта в этих местах было мало, в основном лесовозы да колхозные грузовики. Их Женька обгоняла, хоть это было и рискованно – за транспортом клубились целые тучи пыли! Но не глотать же эту чертову пыль! Еще хорошо, дождем ее прибило, а так бы и вообще никого не обогнать – плетись позади какого-нибудь «газона», песком на зубах скрипи.
Подумав о дороге заранее, Колесникова не стала надевать красивое желтое платье, как поначалу собиралась. Предпочла «ковбойскую» рубашку в черно-желтую клетку и светло-синие брюки из тонкого брезента. Не «техасы», но что-то вроде них. Брючки были куплены в Риге, а «ковбойка» – в Ленинграде, в Гостином Дворе. Еще имелись светлые короткие штаны – шорты, но их Евгения даже не рассматривала. Это только в Ленинграде – на физкультуру и так, бегать по утрам. Вообще же брюки и уж тем более шорты девушкам можно было спокойно носить в Москве, Ленинграде и Прибалтике. В других крупных городах Женечка еще не была, а на юг, в Ялту, ездила один раз в жизни, с родителями, еще в совсем юном возрасте. Что же касаемо провинции, то тут все обстояло строго – женщины в брюках общественностью дружно осуждались, даже на работу могли не пустить, отправить переодеваться. Исключение составляли разве что приезжие спортсмены да иностранцы… Ну и Лиина не стеснялась короткие шорты носить. Но она была эстонка, почти иностранка – ей можно было…
Женьке все это казалось каким-то несправедливым, но вполне поправимым! Вот хоть мини-юбки взять. Еще года три назад за такое могли и прилюдно обозвать, обсудить на комсомольском собрании и даже не пустить в клуб на танцы – бывали случаи! Но прошло три года – и теперь в мини-юбках практически все! Даже в Озерске и в деревнях. И никто худого слова не скажет, за исключением совсем уж кондовых бабусь, родившихся еще при царе… при Александре Третьем.
Привыкли! Так и к брюкам привыкнут, и к шортикам. Дело времени…