– Фредди в наших краях уже со среды. Дня два она гостила у каких-то знакомых возле Тэвистока. Вчера приехала сюда. А Джим в это время, по-моему, тоже крутился где-то поблизости.
– А капитан Челленджер?
– Он в Девонпорте. Когда ему удается вырваться, приезжает сюда на машине – обычно на субботу и воскресенье.
Пуаро кивнул. Мы уже возвращались к дому. Все замолчали. Потом Пуаро вдруг спросил:
– У вас есть подруга, на которую вы могли бы положиться?
– Фредди.
– Нет, кто-нибудь другой.
– Не знаю, право. Наверное, есть. А что?
– Я хочу, чтобы вы пригласили ее к себе… немедленно.
– О!
Ник немного растерялась. С минуту она раздумывала, потом сказала нерешительно:
– Разве что Мегги, она, наверно, согласилась бы…
– Кто это – Мегги?
– Одна из моих йоркширских кузин. У них большая семья: ее отец священник. Мегги примерно моих лет, и я ее обычно приглашаю к себе летом погостить. Но в ней нет изюминки – слишком уж она безгрешная. С этакой прической, которая сейчас вдруг случайно вошла в моду. Словом, я рассчитывала обойтись в этом году без нее.
– Ни в коем случае. Ваша кузина именно то, что нужно. Я представлял себе как раз кого-то в этом роде.
– Ну что ж, – вздохнула Ник. – Пошлю ей телеграмму. Мне просто не приходит в голову, кого еще я могла бы сейчас поймать. Все уже с кем-то сговорились. Но она-то приедет, если только не намечается пикник церковных певчих или празднество матерей. Только я, по правде сказать, не понимаю, что она, по-вашему, должна делать?
– Вы можете устроить так, чтобы она ночевала в вашей комнате?
– Думаю, что да.
– Ваша просьба не покажется ей странной?
– О, Мегги ведь не рассуждает! Она только исполняет – истово, по-христиански, с верой и рвением. Значит, договорились, я ей телеграфирую, чтобы приезжала в понедельник.
– А почему не завтра?
– Воскресным поездом? Она подумает, что я при смерти. Нет, лучше в понедельник. И вы расскажете ей, что надо мной нависла ужасная опасность?
– Посмотрим. А вы все шутите? Ваше мужество меня радует.
– Это хоть отвлекает, – сказала Ник.
Что-то в ее тоне поразило меня, и я с любопытством взглянул на девушку. Мне показалось, что она о чем-то умалчивает. К этому времени мы уже вернулись в гостиную. Пуаро барабанил пальцами по газете.
– Читали, мадемуазель? – спросил он вдруг.
– Здешний «Геральд»? Так, мельком. Они тут каждую неделю печатают прогноз приливов, вот я и заглянула.
– Ясно. Да, между прочим, вы когда-нибудь писали завещание?
– Полгода назад. Как раз перед операцией.
– Что вы сказали? Операцией?
– Да, перед операцией аппендицита. Кто-то сказал, что надо написать завещание. Я написала и чувствовала себя такой важной персоной.
– И каковы были условия?
– Эндхауз я завещала Чарлзу. Все остальное – Фредди, но там не так уж много оставалось. Подозреваю, что… – как это говорится? – пассив превысил бы актив.
Пуаро рассеянно кивнул.
– Я должен вас покинуть. До свидания, мадемуазель. Остерегайтесь.
– Чего?
– У вас есть голова на плечах. Да в этом, собственно, и вся загвоздка, что мы не знаем, чего остерегаться. И все-таки не падайте духом. Через несколько дней я докопаюсь до правды.
– А пока избегайте яда, бомб, выстрелов из-за угла, автомобильных катастроф и отравленных стрел, какими пользуются южноамериканские индейцы, – одним духом выпалила Ник.
– Не насмехайтесь над собой, – остановил ее Пуаро.
Возле дверей он задержался.
– Кстати, – спросил он, – какую цену предлагал мсье Лазарус за портрет вашего деда?
– Пятьдесят фунтов.
– О!
Он пристально вгляделся в темное, угрюмое лицо над камином.
– Но я уже говорила вам, что не захотела продать старика.
– Да, да, – задумчиво проговорил Пуаро. – Я вас понимаю.
Глава 4
Здесь что-то есть!
– Пуаро, – сказал я, как только мы вышли на дорогу, – мне кажется, я должен сообщить вам одну вещь.
– Какую, мой друг?
Я передал ему, что говорила миссис Райс по поводу неисправных тормозов.
– Вот как! Это становится интересным. Встречаются, конечно, тщеславные истерички, которые жаждут привлечь к себе внимание и сочиняют невероятные истории о том, как они были на волосок от смерти. Это известный тип. Они доходят до того, что сами наносят себе тяжелые увечья, лишь бы подтвердить свою правоту.
– Неужели вы думаете…
– Что мадемуазель Ник из их числа? Об этом не может быть и речи. Вы обратили внимание, Гастингс, нам стоило немалых трудов даже убедить ее в том, что ей грозит опасность. И она до самого конца делала вид, что подсмеивается и не верит. Она из нынешнего поколения, эта крошка. И все же это очень любопытно – то, что сказала миссис Райс. Почему она об этом заговорила? Допустим даже, что она сказала правду, но с какой целью? Без всякой видимой причины – так не к месту.