Ленька сразу занял кресло у круглого окошка и прилип к нему. В окошко были видны большие размашистые пропеллеры и кусок крыла из белого алюминия. У самых винтов алюминий потемнел.
— Сейчас полетим! — внутри у него что-то замерло. Он еще ни разу не летал на самолете. И никто из студийцев не летал, кроме Василька, который прошлым летом ездил с родителями отдыхать в Крым.
Все завидовали ему и первое время после его возвращения без конца расспрашивали;
— Страшно летать?
— Нисколько, — снисходительно отвечал Василек. — Чего там страшно — сидишь в самолете и летишь. Конфеты тебе дают, ситро.
— Лафа! — вздыхали вокруг. — А голова не кружится?
— Может, у кого-нибудь и кружится, а у меня нет.
Василек постоянно хвастался тем, что летал на самолете, и часто ни к селу ни к городу начинал рассказывать:
— Когда я летел на ТУ-114,— а потом вдруг говорил совсем о другом.
«Ну, теперь. Василек, тебе не хвастаться перед нами», — подумал Ленька и оглянулся на Василька. И удивился. Василек жалобно кривился и ерзал на месте. Проходивший мимо Торопов нагнулся над ним:
— Что с тобой? Болит что-нибудь?
— Нет, — выдавил тот и отвернулся.
Томительно тянулось время. Вдруг все зашевелились, встрепенулись — по узкому проходу шли летчики. В синей форме, в фуражках с золотыми ремешками, они прошли твердым стремительным шагом и исчезли за дверцей, на которой было написано: «Посторонним вход строго воспрещен».
— Видал? — Ленька нагнулся к Эдьке.
— Что?
— Нет, ты командира видал? Ух, какой громадный! Ну, сейчас полетим.
Но опять минуты шли за минутами, а ничего не происходило. Вдруг тоненько, протяжно запел комар: «вз-зы… в-зы-ы…»
«Откуда здесь взяться комарам?»— не успел подумать Ленька, как пропеллер шевельнулся, лениво пошел вниз и — завертелся. Вместо него образовался мутный круг. Самолет вздрогнул, медленно поплыла внизу серая асфальтовая полоса.
— Летим? Уже летим? — подскочил рядом Эдька.
— Нет, еще едем, — Ленька не отрывался от окна. Эдька сопел рядом и пытался оттолкнуть от иллюминатора Ленькину голову.
— Ты чего? — спросил Ленька.
— Дай и мне посмотреть, — жалобно протянул Эдька. Они оба устроились у окошка.
— Братцы, оторвитесь от иллюминаторов, — вдруг раздался голос. Перед ними стоял Торопов. Лицо его было серьезно.
— Сейчас пристегните ремни, чтобы носы не по-разбить в случае чего. Вот, показываю, как это делается, — он нагнулся и стал пристегивать ремнем Светку.
— А конфеты когда будут? — пробасил Дрововоз. Наверное, вспомнил рассказы Василька. Торопов усмехнулся.
— Э-э, на таких самолетах летают без конфет. Впрочем… — он порылся в кармане и вытащил горсть ирисок. — Угощайтесь!
Самолет теперь мчался по взлетной полосе. Потом он замедлил ход и стал разворачиваться. Торопов исчез.
Рев моторов усилился и стал громом, все вокруг дрожало.
— Что это? — крикнул Ленька, но не услышал собственного голоса. Его вдавило в кресло — самолет стремительно сорвался с места. Ленька в каком-то безотчетном страхе закрыл глаза, но тут же их открыл. Асфальтовая полоса внизу текла гладкой серой рекой. На краю ее мелькнули какие-то красные и белые треугольнички.
«Вот… теперь… летим», — Ленька проглотил ириску.
Рядом Эдька рвался из ремня. Он хотел заглянуть вниз, хотя всегда боялся высоты.
Уши вдруг заложило, да так сильно, что Ленька затряс головой. С трудом он глотнул — и в уши снова ворвался чудовищный рев моторов. Появился Торопов и уставился куда-то за Ленькину спину. Ленька обернулся и вздрогнул — Василек был сине-зеленый! Он страдальчески закатил глаза, по лицу его струился пот.
— Что такое? — Торопов подскочил к Васильку. — Ты ни разу, наверное, не летал?
— Как раз он-то летал! — пояснил Дрововоз. — Это мы все ни разу не летали.
— Ага, ясно, — сказал Торопов. — Такое тоже бывает. Сейчас примем меры.
Он убежал и вернулся с бутылкой минеральной воды, такой холодной, что бутылка даже запотела. Из открытого горлышка рвались пузырьки.
— Вот, — он налил воды в пузатый стаканчик и дал Васильку. Тот выпил и откинулся на спинку кресла.
— Ну как, теперь лучше?
— Лучше, — Василек закрыл глаза.
Торопов и другим дал по стаканчику. Дрововоз выпил целых два и отдувался довольно:
— Хорошо помогает!
Спинка кресла впереди вдруг поехала на Леньку, так что он отшатнулся. Перед ним очутилась русая головка Светки. Она задрала вверх лицо и счастливо рассмеялась. Словно под солнышком нежилась.
— Ты чего… Кресло сломалось?