В конце концов, разве Баленсиага не к этому стремился? Да, он приехал в Париж, чтобы тоже стать великим, чтобы закрепить свое имя на международной модной арене. Он уже прошел большой путь. Сегодня он – сорокадвухлетний мужчина, сделавший себя сам. У него отличная клиентура, которая посещает его магазины в Сан-Себастьяне, Мадриде и Барселоне. А также он прекрасно знает, какие качества ему необходимы в его деле.
– Кутюрье должен быть архитектором формы, художником цвета, музыкантом гармонии и философом меры, – любит повторять он.
Кто мог сказать ему, сыну рыбака и швеи, что сегодня он окажется здесь, в эпицентре событий. Ощущая легкое головокружение, он смотрит на бумагу в своих руках. Это регистрационная запись только что созданного дома Balenciaga в Париже с капиталом в 100 000 франков. Кристобалю принадлежит лишь 5 % акций; у Владзио 20 %. Остальные 75 % находятся в руках инженера Николаса Бискаррондо, соседа Кристобаля из Сан-Себастьяна, который в настоящее время, как и сам дизайнер, оказался во Франции. Бискаррондо был человеком республиканских убеждений, вместе с ним Кристобаль укрывался во время бомбардировок гражданской войны. Оценить мастерство модельера он смог благодаря зоркому глазу своей жены Вирхилии Мендисабаль. Невозможно отрицать, что Николас, Владзио и Кристобаль – прекрасная команда. Первый вкладывает деньги, второй имеет нужные контакты, а третий привносит в дело свой талант. Вот такой рецепт успеха.
Этот взрослый Баленсиага – бледная кожа, темные тщательно причесанные волнистые волосы, сама опрятность – в одно из июльских воскресений 1937 года прогуливается по своему новому ателье. Оно расположено в доме № 10 на элегантной авеню Георга V, в здании 1887 года с неоклассическим фасадом и железными балконами, неподалеку от посольства Испании. Maison Balenciaga занимает 500 квадратных метров на третьем этаже; это пространство с белой лепниной, плотными шторами, светлым ковром и колоннами, на которых стоят несколько ваз, превращенных в светильники. Это помещение со сдержанным декором, стиль которого выдержан в соответствии с собственной эстетикой Кристобаля. Ему самому нравится одеваться в не очень броскую, но качественную одежду: когда он не за работой, он обычно носит белые льняные рубашки, завязанные на шее платочки, брюки с приятной фактурой… [12].
Кристобаль приближается к модели, которую ему оставили на проверку. Он хмурится и поджимает губы, одна из которых, верхняя, значительно тоньше другой. Он внимательно осматривает одежду и тут же замечает крошечный изъян на рукавах, который менее опытные, нежели его собственные глаза, обязательно бы пропустили. На его лице, которое с годами не утратило ни капли той юношеской привлекательности, появляется выражение недовольства. Кристобаль садится и смотрит на висящие на стене часы с золотыми точками, похожие на солнце. «Семь вечера, – думает он. – впереди еще вся ночь». Решительным движением, можно даже сказать драматичным, он распарывает швы, беспощадно разбирает всю вещь и приступает к шитью. Его руки двигаются с такой же быстротой, с какой двигались руки Мартины, его матери: именно она пару месяцев назад без колебаний посоветовала ему эмигрировать в Лондон или Париж. Там он мог бы продолжить оттачивать свою технику. Иногда ему кажется, что он вновь слышит ее голос:
– Следуй своему инстинкту, сынок.
На следующий день, в понедельник, Кристобаль появляется в maison по обыкновению в девять утра. «Месье прибыл», – объявляет звучным голосом его секретарь Жерар, словно речь идет о прибытии короля или императора. Сегодня день примерки. Здесь Даниэль и Колетт, две его любимые модели, которые работают сверхурочно за 1500 франков в месяц. Он выбрал их не за красоту – невероятными красавицами их назвать никак нельзя – а за стиль, умение держаться и фотогеничность. Кристобаля не интересуют идеальные женщины, по которым вздыхают другие дизайнеры; по его мнению, именно платье должно служить женщине, а не наоборот. «Месье любит, когда у женщин есть небольшой животик», – шепчутся продавщицы, когда он их не слышит [13]. Модели очень уважают его и испытывают признательность: если примерка безбожно затягивается, он всегда следит за тем, чтобы такси доставило их до дома в целости и сохранности. В то время как мастер с полным ртом булавок вносит свои коррективы, вокруг него воцаряется тишина. Никто не произносит ни слова, не улыбается; не слышно даже шелеста крыльев мухи. Можно подумать, что мы находимся не в доме моды, а в монастыре…