– Всё в порядке, да? – всё-таки отважился спросить я.
– По-твоему, что-то может быть в порядке? – ядовито переспросила она, и глаза у неё стали злые-презлые.
По-моему? Вообще-то да. Я думал, что ей будет гораздо интереснее с нами, чем с её безголовыми подружками и безмозглыми приятелями, но сказать это, конечно, не решился. Я собрался что-то ответить, но Тома слегка ткнул меня локтем в бок, намекая, что не стоит.
В нескольких метрах от входа в церковь по обе стороны дороги возвышались каменные стены.
Справа от нас раскидистая сосна изнемогала под тяжестью снега, облепившего ветки.
Порыв сильного ветра – и нас засыпало этим снегом. Все мы зажмурились и уткнулись в воротники и шарфы, защищаясь от него. Кто-то начал громко возмущаться, я узнал сердитый голос Аманды.
Ветер не унимался, и мама поспешно втолкнула нас всех в дверь церкви.
– Ты только посмотри! – Тома показал мне на статую, скорчившуюся слева у основания каменного свода.
Я посмотрел: красный дьявол с отвратительной мордой и сложенными на спине крыльями злобно уставился на нас, словно не хотел пускать в своё жилище. Дьявол в церкви, ну и ну! Откуда он тут взялся? Потом-то мы узнаем, что это не единственная странность здешних мест, загадочных и необычных.
Мы сделали ещё несколько шагов и сбились в кучку в середине церкви. Со всех сторон нас окружали статуи, яркие фрески, витиеватая резьба, позолота. Скамьи и кафедра тоже были украшены великолепной резьбой. Всё вокруг выглядело богатым и даже роскошным – странно для маленькой церкви, к тому же в такой крошечной деревне.
Пол под ногами был сложен из чёрных и белых плиток, свод сиял тысячами золотых звёзд. Немного воображения, и вполне могло показаться, что ты в осенние сумерки смотришь на звёздное небо.
– Вот тут-то всё и началось в 1881 году, – раздался в тишине мамин голос. – Беранже Соньер, только что назначенный священником в маленькую деревеньку Ренн-лё-Шато, увидел плачевное состояние церкви, в которой ему предстояло служить, и решил немного её подновить. Он обратился за помощью к маркизе Мари-Анн Элизабет д’Отпуль и попросил у неё вспомоществования. Маркиза была последней наследницей старинного замка, мимо которого мы с вами проходили, когда приехали. Вы его помните?
Мы закивали, и мама продолжила рассказ:
– Маркиза дала аббату Соньеру небольшую сумму, с её помощью он мог начать работу, но все расходы эти деньги не покрывали. Аббат нанял нескольких работников и начал ремонт с алтаря, который вы видите перед собой.
Мама сделала несколько шагов в глубину церкви и показала на подобие обширного мраморного стола на одной ноге. Когда-то и на нём было что-то вырезано, но с годами почти всё стёрлось.
– Самое древнее в этой церкви – алтарь. Он относится к эпохе вестготов, и, как вы сами можете убедиться, уже невозможно рассмотреть рисунки, которые украшали его верхнюю плоскость и опору. Внимание Беранже Соньера сразу же привлекла опора, она была как будто повёрнута задом наперёд. Рабочие подняли тяжёлую мраморную плиту и увидели в опоре неглубокую выемку, в которой лежал пергамент.
История нас уже заинтересовала, и мы все невольно вытянули шеи в сторону алтаря.
– С этого мгновенья для аббата Соньера всё изменилось и началась необыкновенная история Ренн-лё-Шато. Аббат взял находку в руки и заперся с ней на целые сутки у себя в маленькой комнатке. На следующее утро он попросил рабочих поднять большую плиту – в те времена она лежала в центре церкви. Но никто так доподлинно и не узнал, что же там такое нашлось, потому что дальше последовали странные события: аббат Соньер рассчитал всех рабочих, заперся в церкви и провёл там целых две недели. По словам обитателей деревни, выходил он оттуда только ночью с фонарём и бродил вокруг церкви. Через несколько дней после того, как подняли плиту, священник запретил всем ходить на кладбище и стал менять расположение могил, что вызвало страшное волнение и негодование в деревне.
Фонарь, кладбище… Как только прозвучали эти слова, мы с Тома обменялись многозначительными взглядами. Признаться, мы как-то заволновались.
– Через две недели, – продолжала рассказ мама, – аббат Соньер открыл церковь, нанял новых рабочих, и те взялись за дело. Всё, что мы видим теперь вокруг, сделали именно тогда. Священник заказал гобелены и резные скамьи. Над статуями трудились знаменитые скульпторы того времени. Вместо старого пола положили чёрную и белую плитку, заново расписали свод. Кроме того, аббат Соньер построил ещё несколько зданий, и мы с вами обязательно их осмотрим, но позже. И всё это вместе представляет ту самую загадку, которая не разрешена до сих пор.