Ребятам это предложение показалось довольно заманчивым.
— Мы обязательно придем! — заверил Роджер. — И большое спасибо за косточки для наших собак.
Глава IV МЕСТНАЯ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЬ
Выйдя из странного домика матушки Хаббард, ребята заглянули в сад через высокую стену — не видно ли там старого деда. И действительно, в большом кресле крепко спал щуплый старичок, обложенный подушками. В его сухой морщинистой руке была зажата длинная глиняная трубка. Небольшой венчик реденьких седых волос обрамлял его голову. Без них она была бы совершенно лысой и гладкой. Его нос представлял собой крупную картофелину, но зато брови выглядели вполне солидно — густые и белые как снег, они почти полностью скрывали его закрытые глаза.
— Вид у него был бы очень суровый, если бы не нос, — понизив голос, сказала Диана. — Вы только посмотрите на его рот, на выпяченную нижнюю губу, на этот подбородок со странной клочковатой бородкой. Как вы думаете, ему и правда больше ста лет?
— На вид можно дать и двести, — сказал Снабби. — Эй, Чудик, куда ты лезешь, болван? Учти, дедушка терпеть не может всякие глупые выходки таких непутевых барбосов, как ты. Ди, подержи Чубика. Похоже, он решил сигануть через стену.
— Обязательно нужно зайти потолковать с ним, — сказал Роджер. — Сто лет — это вам не пустяк! Чего только он не помнит, наверное! Это же живая история!
Продолжив свой путь, они вскоре подошли к Ринг о'Беллз-холлу — внушительных размеров несколько мрачноватому зданию, выстроенному из массивных серовато-белесых каменных глыб. Казалось, что оно даже при бомбежке не шелохнется.
Две его башни — одна квадратная, а другая круглая — показались ребятам особенно примечательными. Выложенная каменными плитами дорожка вела к массивной парадной двери, усыпанной железными шляпками гвоздей, и она была открыта.
Дети вместе с собаками хотели зайти внутрь, но их остановил бесстрастный женский голос:
— С собаками вход воспрещен. Привяжите их в саду.
— Но они же будут лаять как сумасшедшие, — запротестовал Снабби.
— Тогда и вы оставайтесь с ними, — раздался тот же голос.
Сначала ребята не могли разглядеть, кто это говорит, потому что в большом вестибюле было темно — свет проникал только через узкое оконце в дальнем конце и через парадную дверь. Когда глаза привыкли к темноте, они увидели, что у боковой стены располагается стол и за ним сидит женщина, склонившаяся над вязаньем. На ней было строгое черное платье. Волосы с проседью, гладко зачесанные назад и собранные в пучок на затылке, открывали бледное худое лицо. Фигура ее казалась довольно бесформенной, а кисти рук были большими и костлявыми. Они быстро шевелились, постукивая спицами.
Ребятам ее лицо не слишком понравилось. Хотя рот был растянут в притворной улыбке, маленькие черные глаза смотрели неприветливо и настороженно. Сколько ей могло быть лет, на вид определить было трудно.
— Мы хотели осмотреть дом, — проговорила Диана. — Это разрешается?
— Да, но только не с собаками, — ответила женщина. — Я уже сказала вам, что с собаками вход запрещен. В доме много ценной старинной мебели и украшений, и животные сюда не допускаются. Они могут что-нибудь испортить.
— Пожалуй, это правильно, — сказал Роджер и вывел спаниелей за дверь.
Собаки были совсем не против, потому что им не понравился этот большой холодный дом и маленькая неприветливая женщина. Роджер привязал их к столбу, положил рядом косточки, подаренные матушкой Хаббард, и ушел, надеясь, что собаки не поднимут лай.
Ребята уплатили за вход и отдельно за осмотр потайного хода. Женщина отложила свое вязанье, намотала шерсть на клубок, после чего записала полученную сумму в большую приходную книгу, лежавшую перед ней на столе. Потом женщина встала и повела детей на экскурсию. Дом показался им каким-то мертвым и заброшенным. Даже в это чудесное теплое майское утро в нем царил пронзительный холод. Диана, которая была далеко не в восторге от увиденного, поежилась.
Женщина монотонно перечисляла множество фактов из истории старого дома и совсем не старалась сделать так, чтобы ее рассказ звучал интересно.
— …В 1645 году здесь жил Хью Доурли. Именно он назвал этот дом Ринг о'Беллз, — продолжала бубнить она.
— Почему? — спросил Снабби.
Наконец хоть что-то заинтересовало его в ее рассказе.
— На южной башне при нем было установлено несколько колоколов, — без всякого выражения ответила женщина. — Он звонил в них, когда происходили какие-то радостные события. Но однажды ночью колокола зазвонили сами по себе, хотя для этого не было никакого радостного повода. Наоборот, как впоследствии стало известно, был убит старший сын Хью Доурли, но он не знал об этом. Колокола зазвонили точно в момент его смерти.