Сэмюэль помотал головой и окинул взглядом класс.
Со стен с давно потрескавшейся белой краской на парня смотрели люди с ободряющих плакатов. Карикатурно угловатые мужчины и приторно миловидные женщины. Позади фигур виднелся багряный силуэт завода, а за спинами в синее небо поднимались надписи:
«Не вдыхай опасный газ, надевай противогаз!»
«Включил вовремя станок, значит, все закончил в срок!»
Следом взгляд упал на ряды деревянных парт. Большая часть пустовала. Сэмюэль любил приходить раньше всех и наблюдать, как класс заполняли остальные ученики. А похвала учителей заставляла сердце трепетать от гордости.
Парень запустил левую руку в черный отцовский портфель и вытащил тонкую тетрадку.
«Рабочая титрадь по истории Семуэля Берислави», — гласила кривая чернильная надпись на бледно-зеленой обложке.
Перелистнул на последнюю заполненную страницу. В самом низу белого листа, под письменами Сэмюэля, сидела жирная черная тройка.
Раньше он учился на отлично, но со временем уроки становились труднее и труднее. Не успел парень и глазом моргнуть, как одноклассники обогнали его. Но оценки не сильно волновали, потому как учителя продолжали хвалить за ранние прибытия.
«Легче казаться, чем быть», — усвоил он тогда урок.
— ... Меня облапошили, — протянул парень, подперев голову рукой.
Папа описывал школу, как место «удивительных встреч и головокружительных открытий». Здесь он встретил маму, Дерека и остальных друзей. Поэтому Сэмюэль ждал чего-то подобного в первый день. Но прошел месяц. Прошло полгода. Год. И недавно, когда он отпраздновал десятый день рождения, понял, что родной отец нагло обманул его. Вместо будущей красавицы-жены и друзей на всю жизнь, парень за год встретил изматывающие уроки и раздражающих одноклассников.
— Здоров, — плюхнулся кто-то на стул рядом. — Сделал домашку?
Сэмюэль повернулся на голос. Это был Ронни. Каштановые короткие волосы, темно-серый мундир, усеянное прыщами лицо. Парень встретил его в первый день, и с тех пор они всегда сидели за одной партой. Ронни не был другом, скорее приятелем.
— Неа, — отмахнулся Сэмюэль. — А ты?
— Если б сделал, не спрашивал бы! — ответил Ронни. По лицу мальчика расходились волны от каждого сказанного слова. Казалось, нижнюю губу сильно вытянули и обмотали вокруг головы, как клейкую ленту. А глаза и нос вдавили глубоко в череп. — Я тут собираю мнения по девчонкам из 2-Е, поэтому колись. Ева или Селена? А может быть Роза?
— А остальные? — приподнял бровь парень. — Там же полный класс девочек.
— Они — страшили, — прошептал Ронни. — Страхолюдины, болотные вдовы, лесные чу...
— Да, понял я! Понял!
— Если понял, колись. Кто она? Кто запал в душу Сэмумаэлю?
— Никто, — пожал плечами он.
— Э, так не пойдет... Мне нужен твой голос для счета.
— Тогда может быть Селе...
Ронни резко вскочил с места, стул опрокинулся и ударился об парту сзади. Разговоры одноклассников одновременно стихли, и послышался скрежет железных ножек о деревянный пол. Сэмюэль окинул взглядом класс. Ронни и остальные безликие дети стояли неподвижно, как статуи на выставке.
Затем они побежали. Две девочки возле входа нырнули в половицы, троица мальчиков затолкали друг друга в стену, а Ронни встал на парту и прыгнул до потолка. Парень наблюдал, как тело одноклассника червем извивалось и втягивалось в полную трещин белизну.
И никого не стало. Класс опустел за секунды.
— Люблю пустые сцены, — раздался мужской голос за спиной парня. — Массовка только мешает. Ты так не думаешь?
Сэмюэль обернулся. В конце кабинета под портретами императорской семьи стоял мужчина. Кожа и бело-красная хламида напоминали расписанное толстыми мазками полотно, тени в складках одежды разделяли едва заметные светлые линии. Его можно было спутать с одной из висящих картин, если бы не ненормальное обилие подробностей: родинки, морщины на лице, пятна и швы на одежде. Он был чужд как для портретов, так и для настоящего мира.
— Кто вы? — встал со стула парень и отступил на шаг. — Почему все убежали?
Он не понимал, что происходит. Ронни и одноклассники в панике разбежались. Пролезли сквозь стены, лишь бы не встречаться с этим мужчиной. Хромая, Сэмюэль попятился к выходу, не отрывая от незнакомца взгляда.
— Все еще играешь? — фыркнул мужчина и зашагал вперед. — Говорил же, все бесполезно. Твои представления больше не властны надо мной.
Незнакомец наклонился к ближайшей парте. Поднял стул за ножку одной рукой, второй медленно оттянул сиденье. Деревянная фанера тянулась, словно податливое тесто в руках опытного пекаря. Когда мужчина вытащил железную ножку, на пол с грохотом рухнули остатки стула.