Некоторые источники упоминают еще и об Ослябе-сыне — Якове Ослябе, который также был на Куликовом поле и о котором Ослябя-старший сказал накануне битвы Пересвету: «Брате Пересвет, уже вижу… чаду моему Якову на ковыле зелене лежати на поле Куликови».
Еще одно загадочное лицо — князь Даниил Пронский. В 1378 году в битве на Воже мы встречаем его во главе полка левой руки объединенной московско-рязанской рати. Наряду с московским тысяцким Тимофеем Вельяминовым (будущим героем Куликовской битвы) Даниил Пронский стал героем этой битвы. А потом исчез. Впрочем, откуда он взялся — тоже неизвестно, ибо упоминается в источниках он только один раз — в связи с битвой на Воже, и ни одно из родословий Рязанских князей (а Пронские князья — их ответвление) не берется указать, чей он был сын и кто были его дети. У исторического пронского же князя — Владимира Дмитриевича, умершего в 1372 году, были два сына — Иван и Федор, но никакого Даниила летописи не знают.
Между тем вопрос о пронских князьях в связи с Куликовской битвой далеко не праздный. Пронск, второй по значению город Рязанского княжества, еще в начале XII века выделился в самостоятельный удел, князья которого нередко пытались вести самостоятельную политику в обход своих сюзеренов — Рязанских князей. Пронск был важным пограничным пунктом Рязанской земли, и именно он первым принимал на себя все удары татар, так что события 1380 года его не могли не затронуть просто в силу географических обстоятельств. В середине XIV веке Пронские князья неоднократно пытались заключить союз с Москвой. В 1378 году некий князь Даниил Пронский, как мы видели, был одним из предводителей русской рати на Воже. По Татищеву, на него был очень сердит Мамай: «Гневаше ж съ и на Великаго князя Дмитрия Ивановича, и на брата его князя Владимира Ондреевича, и на князя Данила Пронскаго» [Татищев, с. 139]. Ав 1380 году… о Пронске, пронских князьях и пронской дружине не упоминается вообще. Может быть, князя Даниила к 1380 году уже не было в живых? Или на Воже в 1378 году был все-таки не Даниил, а какой-то другой пронский князь, например, Иван или Федор?
Ходили ли прончане на Куликово поле? Или они, как считал Д. И. Иловайский, «признали себя подручниками Олега»? Мы не знаем. Хотя возможно, что летописцы второй половины XVвека, писавшие о Куликовской битве, просто повыкидывали все упоминания о прончанах — ведь к тому времени пронские князья уже давно стали «подручниками» Москвы, московскими служилыми князьями, и писать о подвигах их предков (если таковые были) было бы политической ошибкой — ведь главным героем Куликовской битвы надо было изобразить Дмитрия Донского, руководимого Сергием Радонежским. Причем тут какие-то второстепенные князья, чьи потомки бегают у московского государя на побегушках! И Даниил Пронский исчез… Впрочем, это только версия.
Итак, как мы видим, события Куликовской битвы ставят больше вопросов, чем дают ответов. Обозначив эти вопросы, мы сознательно прибегли к некоторым спекуляциям, и мы прекрасно понимаем, под какой огонь критики мы себя подставляем. Что ж, если нас будут оспаривать — значит мы достигли своей цели! Может быть, в этих спорах и родится тот самый долгожданный научный труд по Куликовской битве, который снимет многие вопросы и расставит, наконец, точки над «i». А пока, как мы показали, существует жирная почва для самых разнообразных спекуляций. И это неудивительно: ведь все наши повести и сказания о Куликовской битве — это национальный эпос Великого княжества Московского, эпос, еще не трансформировавшийся в миф, но уже в значительной степени утративший черты реальности.