Еще более выразительный пример — это голливудское клише, которое уже настолько навязло зрителям в зубах, что даже сами голливудские режиссеры уже не рискуют больше к нему прибегать (звучит невероятно, но это так). Речь идет о том, что стоит взять очаровательнейшую актрису (назовем ее, скажем, Лаура Прекрасная), и она тут же превратится в уродину, стоит лишь надеть на нее очки.
Этот сюжет повторялся уже несчетное количество раз. Героиня Лауры Прекрасной — библиотекарша или учительница (представительницы именно этих профессий, по голливудским стандартам, поголовно являются несчастными старыми девами), и конечно же главным показателем такого положения дел являются огромные очки, по форме напоминающие панцирь черепахи (очки другой формы свидетельствовали бы о меньшей силе интеллекта).
У любого зрителя мужского пола Лаура Прекрасная что в очках, что без очков вызывает одни и те же желания. Только затуманенный взор главного героя отказывается что-либо замечать, пока героиня не снимет очки. Сделать это ей помогает на каком-то этапе развития сюжета добрая и понимающая подруга. Тут же чудесным образом выясняется, что героиня и без очков все прекрасно видит, а герой без памяти в нее влюбляется. Всеобщее счастье, конец фильма.
Неужели можно быть настолько тупым, чтобы не понять, что а) наличие очков никак не влияет на общие внешние данные Лауры и наш герой не мог этого не заметить; и б) если Лаура носила очки по необходимости, то, сняв их, она могла, к примеру, поцеловать не того мужчину просто потому, что не разглядела лица?
Нет, очки в данном случае — не просто очки. Это символ, символ интеллекта. Зрителям внушают две вещи: а) признак глубокой образованности выдает несчастного человека с несложившейся жизнью и б) формальное образование совершенно не нужно, его можно свести к минимуму, и это ограничение интеллектуального развития даст человеку счастье.
Со стереотипом противопоставления доброго человеческого невежества и сухого, чуждого образования надо бороться, и его надо победить, если мы хотим, чтобы было кого заманивать в технологи и ученые.
Надежду вселяет тот факт, что существует целый жанр популярной литературы, в произведениях которого подразумевается, что ум заслуживает уважения. Это научная фантастика (см. главу 32).
Естественно, научно-фантастический рассказ может быть совершенно фривольным, например, можно придумать историю про человека, который случайно изобрел прибор, позволяющий ему видеть сквозь стены и сквозь одежду. Понятно, что с таким прибором в руках можно здорово повеселиться, но не более того. Научно-фантастическое произведение может иметь даже антинаучную направленность, как целый ряд опубликованных несколько лет назад рассказов о жизни после атомной войны, когда на Земле остались только разрозненные горстки одичавших людей. Такие рассказы наводят только на одну простую мысль — о том, что ничего подобного не произошло бы, если бы люди не совали свой нос в сложные научные материи, а жили бы себе просто и незатейливо.
Но все же в основе сюжетов значительной части фантастических произведений лежит процесс решения некоей технической проблемы, а главными героями их являются технически образованные люди.
Назову примеры из числа собственных книг. Вот один сюжет: группа ученых отправляется на другую планету, чтобы выяснить, отчего умерли все поселенцы из состава предыдущей экспедиции, хотя, казалось бы, условия на планете идеальны для жизни. Оказывается, что в планетной коре высоко содержание ядовитого бериллия, и поселенцы умерли от отравления.
Или вот еще: ученый-историк пытается получить разрешение администрации на использование государственной машины времени для сбора данных о древнем Карфагене. Получив отказ, он уламывает друга-физика построить ему собственную машину времени — с неожиданным и трагическим результатом.
В первом сюжете рассматривается проблема резкого роста научных данных и неспособности человеческого ума справиться даже с их частью. Во втором — описывается, что может стать с обществом, в котором единственным источником финансирования науки останутся правительственные гранты. Как видите, уровень жанра как такового несколько превосходит уровень низкобюджетных голливудских постановок с монстрами, которые принято именовать «научной фантастикой».
Но не так важен сюжет и его социологическая подоплека, как сам факт того, что, несмотря на то что отдельные ученые могут быть как героями, так и антигероями произведения, наука как таковая и образование как таковое всегда изображаются с симпатией. Научное исследование практически всегда предстает захватывающим процессом; его результат оказывается, как правило, положительным и для героев, и для всего человечества; а сами интеллектуалы-исследователи служат предметом для восхищения и подражания.
Разумеется, писатели добиваются такого эффекта не намеренно. Если бы они стремились к нему специально, то сюжеты отошли бы в их произведениях на второй план по сравнению с пропагандой, и публиковать такое никто не стал бы, а если бы и стал, то читателей у такой литературы все равно бы не нашлось.
Нет, это происходит почти незаметно. Писатель-фантаст думает в первую очередь о том, чтобы написать хорошее произведение, а во вторую — о том, чтобы заработать на нем денег, но в итоге неизбежно оказывается, что он просто не может не изобразить ум, образованность и научную карьеру в положительном свете. Это неизбежный побочный продукт научной фантастики.
Примечание. Когда эта глава была напечатана впервые, ее восприняли с потрясающим равнодушием. Год спустя после этого Советский Союз запустил первый искусственный спутник Земли, и мы вдруг обнаружили, что участвуем в соревновании с соперником, которого до сих пор очень сильно недооценивали.
Внезапно все вокруг стали бороться с культом невежества, и будем надеяться, что к прежнему состоянию мы уже никогда не вернемся.
Однако я все же хотел бы указать на то, что лучше все-таки увидеть обрыв до того, как с него упадешь.
Глава 34
МЕЧ ДЛЯ АХИЛЛЕСА
Как гласит легенда, около 1200 года до н. э. греки собирали силы для похода на Трою. Оракул предсказал, что толку от похода не будет до тех пор, пока к осаждающим не присоединится юный Ахиллес. Но мать Ахиллеса, нимфа Фетида, переодела сына в женское платье и укрыла его среди придворных дам на острове Скирос. Нимфа знала, что если он отправится на Трою, то погибнет. Как и любую мать, ее не очень устраивала подобная перспектива.
На Скирос прибыла греческая делегация во главе с хитроумным Одиссеем. Обыскивать дам под предлогом поиска среди них мужчины было бы неуместно, так что Одиссею пришлось изобретать окольные пути. И он в этом преуспел.
Одиссей разложил перед дамами красивые одежды и украшения и предложил им выбирать, чем женщины и занялись с превеликим удовольствием.
Среди драгоценностей хитрый грек спрятал меч. И одна из высоких девушек не выдержала, схватила его и взмахнула с воинственным кликом. Естественно, это и был Ахиллес, и ему пришлось отправиться к стенам Трои навстречу смерти.
Сейчас войны уже не те. И в войнах между людьми, и в войнах со стихией самыми главными бойцами теперь являются творческие ученые.
Творческими учеными и рождаются, и становятся. Да, изначально в них должна быть искра одаренности, но сама по себе она слишком легко угасает. Поэтому перед преподавателями сегодня стоит серьезная задача по разработке методик обучения, которые позволят пестовать в учениках творческий подход.
Обучение творческой деятельности — сама по себе задача весьма творческая. Для ее решения требуются очень хорошие учителя и в высшей степени образные технологии. Широкое распространение такого обучения оказалось бы делом или вообще невозможным, или неоправданно дорогим. Творческий подход в некоторой степени присущ всем людям с рождения (стоит лишь подумать о том, сколько открытий должен совершить ребенок по мере взросления!), но очевидно, что одни одарены им в большей степени, нежели другие. Причем совершенно не обязательно, что речь идет именно о научном творчестве. Стало быть, для того, чтобы наиболее эффективным образом развить творческий подход в науке, обществу необходимо выработать механизм поиска наилучшего исходного материала — детей с самыми богатыми возможностями — и именно на них сосредоточить усилия.