– Не то, чтобы их у нас не любят, – убито отозвалась девочка, – но лечение мне обеспечат. Значит, две личности в одной голове?
– Нет. Так было бы теоретически, но наш мозг очень сложен, и он умеет себя защищать. Если ваше первое «я» здорово, то есть находится в здравом уме и твердой памяти…
– На свой ум и память не жаловалась, – буркнула Наташа.
– …значит, мозг оригинала вашу личность победит. Оставит все воспоминания, все чувства, ощущения, но личности, «я», не будет. У оригинала будут двойные воспоминания: как он был дома и делал привычные дела, и как он искал наследство известных нам Гринверов в другом для него мире. Возможно, он даже поверит в это.
Наташа молчала. Взяла чашку чая и чуть отпила. Поставила на место, отвернулась и стала старательно разглядывать что-то в окне.
– В утешение могу сказать, что если ваше «я» умрет в том мире раньше, вы тоже получите все его воспоминания.
– Гонс… пожалуйста… мне надо подумать…
Маг прекрасно понимал состояние девочки. Он ничем не мог помочь ей, и любые слова утешения будут неубедительны и пусты. Что-либо изменить в ситуации он тоже бессилен, остается только ждать и верить.
Наташа повернулась, взялась за чашку, но так и замерла. Потом посмотрела на мага и улыбнулась:
– Я в порядке… честно… я совершенно в порядке.
Улыбка превратилась в жалкую гримасу, и вдруг девочка буквально упала на стол и разревелась. Гонс поспешно передвинул стул поближе и обнял ее. Наташа спрятала лицо у него на груди, продолжая реветь.
– Ну-ну. Все хорошо… все хорошо, – немного растерянно повторял он.
Увидев улыбку на лице девочки, он испугался. Улыбка в такой ситуации… это было до ужаса неестественно. Оказалось, что за ней девочка всячески старалась спрятать свое отчаяние и боль. Не получилось, и маг был даже рад этому. Если бы девочке удалось обмануть его, он бы не понял, насколько ей на самом деле больно и одиноко, возможно, тогда он невольно подтолкнул бы ее к чему-то непоправимому.
Девочка продолжала всхлипывать, не обращая внимания на шушуканье посетителей, поглядывающих в их сторону, да и вряд ли она их даже замечала. Наконец она успокоилась, но вырываться не спешила. Замерла. Маг ощущал, что она дрожит как натянутая струна. Еще миг, и девочка снова рухнет в бездну отчаяния.
– Наташа, вы, конечно, вольны поступить, как вам захочется, но если вы решите остаться в нашем мире, вам не нужно беспокоиться о будущем. Мы с тётей много говорили о вас и решили после завершения дела с Гринверами пригласить переехать жить к ней.
– Два одиночества должны помогать друг другу? – раздался тихий голос Наташи. Она вдруг поспешно отодвинулась. – Извините, я… вам весь камзол слезами залила.
– Не беда, – улыбнулся маг. – Я этот камзол повешу в шкаф и буду любоваться на ваши слезы, как на сокровище.
Девочка против воли улыбнулась.
– Значит, для вас слезы девушек – сокровища? Вы их коллекционируете, доводя девушек до слез?
Гонс озадаченно почесал в затылке, потом рассмеялся:
– Сдаюсь. Ляпнул, не подумав, за что очень-очень извиняюсь, но камзол и в самом деле пустяк. Так что насчет моего предложения?
– Господин…
– Просто Гонс. Если не хотите так, можете называть меня дядя Гонс.
– Дядя?! Гм… – девочка озадаченно моргнула. – Я… постараюсь, дядя… Гонс. Только мне не хочется вас стеснять.
– Наташа, давайте поговорим серьёзно. Вы ведь вряд ли думали о том, как устроиться в этом мире. Гринверы не оставят вас у себя, чем бы ни закончилось дело, да вы и сами не останетесь. Или я не прав?
Наташа только кивнула.
– Значит, вам очень скоро предстоит решать эту проблему. Я думаю, что вам стоит принять предложение тёти, и пусть вас не беспокоит материальная сторона вопроса. Мне почему-то кажется, что ваше совместное проживание и сотрудничество очень скоро обогатит вас обеих как в прямом, так и в переносном смысле. Не отказывайтесь от помощи. Я понял, что вы – девочка сильная, но даже самым сильным людям порой нужна помощь.
Наташа задумалась, размешивая уже остывший чай в чашке. Гонс молчал, не мешая ей.
– Скажите, почему вы все это делаете для меня? Только честно.
– Честно? – теперь уже задумался маг. – Если честно, то не знаю. Мне просто стало жалко вас; еще там, когда я увидел вас на полу в особняке Гринверов. Я тогда подумал о том, что наделал, о том, что вы окажетесь в этом мире совсем одна, без чьей-либо помощи, без поддержки. Я тогда и пообещал себе стать вам той поддержкой, а когда вы впервые улыбнулись… Знаете, когда вы улыбаетесь, то становитесь очень похожи на мою дочь… она погибла двадцать лет назад при нападении пиратов. Хотя характер у вас другой. Вы сильный человек, она была не такая: мягкая, добрая, доверчивая, но не сильная. И вот когда я увидел вашу улыбку, во мне ожили воспоминания о ней, и я понял, что ради вас сделаю что угодно. Так что тут я не шутил.