— Даа, — уже бодрее произнёс он.
— Ты откуда идёшь? — продолжила я расспросы.
— Из Бенедиктинского монастыря Святой Марии в Йорке, — ощупывая своё не в меру грузное тело рассеянно ответил монах.
— Далеко же тебя занесло, однако, — деланно удивилась я, ляпнув наудачу. Где находится Йорк и как далеко он от Ноттингема я не знала.
— Как тебя зовут, сын мой? — поинтересовался у меня монах.
— Том, — я решила придерживаться первоначальной версии своего имени.
— Том и всё? — удивился монах. Мне так и хотелось сказать: «А что ещё?», но вспомнила, что нужно добавлять к имени местечко, где родился.
— Том из Шервуда, — не подумав брякнула я.
Глаза монаха округлились. Он пытался встать, но лишь громко приземлился на то же место. Я поспешила ему на помощь.
Стоило мне лишь подойти поближе, как этот неблагодарный схватил меня в свои медвежьи объятия и едва не задушил. Что за мода обниматься с первым встречным?
На этот раз я не попадусь, превентивные меры я предприняла ещё в домике Мэри. Грудь перебинтована не идеально, но я не собираюсь позволять всяким-разным шарить по моему телу.
— Я так рад встретить знаменитого разбойника, — заорал этот ненормальный.
— Какой я тебе разбойник? Ополоумел совсем? Или приложился о землю знатно? — замахала я на него руками.
Монах застыл с видом оскорблённой невинности. Перебирает чётки и молчит, только губы шевелятся. Молитвы читает, наверно.
— Постой-ка, ты же монах Тук, — догадалась я. Если мне так везёт, что все сподвижники Робина Гуда попадаются мне первой, значит, монах и есть Тук. Решила я проверить свою теорию. — Пьяница и забияка, которого попёрли из монастыря.
Монах насупился:
— И ничего не попёрли, — значит всё-таки это Тук. — Сплетни всё это. Сам я ушёл, когда поспорил с братом настоятелем, — обиделся он на меня.
— Ну-ка, интересно о чём это ты с ним поспорил? — мне становится жутко любопытно, о чём могут поспорить монахи.
— Мы не сошлись во мнениях по поводу одного места из Священного Писания, — попытался увильнуть брат Тук.
— А ты наглец, брат Тук, иметь своё мнение, да ещё и противоположное мнению настоятеля, верх богохульства, — засмеялась я и припечатала, — еретик.
— Мне ещё разбойники проповеди не читали, — побагровел монах.
— Вот видишь, брат Тук, сколько нового скрывает мир, если ты не боишься послать к чертям настоятеля и идти странствовать по дорогам старой доброй Англии, — наставительно проговорила я. — Вижу, ты не страдаешь от недостатка пропитания.
— Бог милостив к своим слугам. Да и тебя Робин Гуд, — монах пристально посмотрел на меня, — страдающим от недоедания сложно назвать.
— Твоя правда, я не голодаю. А вот с памятью у тебя беда, — возвращаю ему пронизывающий взгляд. — А может это моя вина, слишком сильно приложил тебе сапогом по лбу?
Монах покраснел от негодования, но в спор не полез. Всё-таки вынес урок из происшествия с братом настоятелем.
Меня начало раздражать, что каждый встречный называет меня Робином Гудом. Чем я заслужила подобную честь?
— Меня зовут Том из Шервуда, если ты забыл, монах, — сказала я с раздражением и состроила недовольную гримасу, чтобы подтвердить, что не шучу.
— Так, Томом из Шервуда всегда называет себя Робин Гуд, когда не хочет, чтобы его узнали, — просветил меня брат Тук.
Опа! Вы крупно сели на мель, Сильвер! Вот тебе и десять лет в клубе реконструкторов эпохи Робин Гуда. Не знать такую важную информацию. Я, можно сказать, подтвердила, что я и есть настоящий разбойник. Всамделишный Робин Гуд меня с говном съест, если доживу до нашей встречи.
— Послушай, брат Тук, давай поедим, надеюсь, что у тебя есть чем набить желудок? — миролюбиво предложила я пойти на мировую.
Второй день нормально не ела. Скудную трапезу у Мэри нельзя назвать полноценным приёмом пищи.
Монах же раздирали жадность и желание услужить знаменитому разбойнику. В неравной борьбе победила жадность. Почему я не удивлена?
— Сын мой, господь милостив и подаст нам на пропитание, — скопировав мой нравоучительный тон, сказал брат Тук.
— Если перевести с поповского на нормальный язык, завтрак обломился, — разочарована я, прямо скажем, не монашеским поведением Тука. Наверняка зажал еду.
— Я проходил мимо ручья, там можно попить воды на завтрак и помолиться, — монах молитвенно сложил руки.
— Не представляешь, как ты меня порадовал, брат Тук, — я легонько стукнула его ладонью по плечу. — Вода и молитвы именно то, о чём я мечтаю уже вторые сутки.
Монах развёл руками, мол твои проблемы. Естественно, мои, у него и так полный мешок еды. С голодухи мой нюх обострился, и я чувствую запах вяленого мяса. Можно было бы сварить отличную кашу, если бы не жадность монаха.