– Я не гонюсь за светскими удовольствиями, – проговорила она. – И не ищу мужского общества с тех пор как... с тех пор как умер мой муж. Я довольна своей жизнью. Мне не скучно и не одиноко.
Она намерена изобразить безразличие, подумал Роули. Хорошо. Он развлекался. И она так красива сейчас, когда он видит ее вблизи, что не стоит торопиться уменьшить расстояние между ними. Ему не хотелось пока прикасаться к ней. В предвкушении есть своя прелесть.
– Вы лгунья, мадам, – сказал он. Услышав это, Кэтрин какое-то время молчала. Глаза ее расширились, она внимательно взглянула на него:
– А вы не джентльмен, милорд. Он окинул ее оценивающим взглядом – строгую, стройную, вызывающую в нем горячее желание.
– За то время, пока я буду находиться в имении, мы могли бы развеять скуку.
– Подобными визитами? – спросила она. – Они неприличны, милорд. У меня нет компаньонки.
– По сему случаю мы оба могли бы прочесть благодарственную молитву сегодня ночью, мадам.
И какое нам, в сущности, дело до приличий? Вы вдова, миновавшая первый стыдливый румянец юности, если я могу взять на себя смелость выразиться таким образом.
– Я… – она сглотнула, – я не верю, что ваши визиты помогли бы мне излечиться от скуки, милорд. Кажется, у нас слишком мало общего, и разговаривать нам не о чем.
Ей просто цены нет.
– В таком случае, полагаю, мы могли развлечь друг друга без слов.
– О чем вы говорите? – Губы ее опять побледнели. Такие губы нуждаются в поцелуях.
– А вы никогда не развлекали мужа без слов? – спросил он. – Или он вас? Имея такую очаровательную жену, вряд ли он лишал себя одного из самых острых удовольствий в жизни.
– Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей, шлюхой? – прошептала она.
– Мерзкое слово, – отозвался он. – Шлюхи шляются по улицам, пытаясь подцепить случайного клиента. Но я хотел бы, чтобы вы были моей любовницей, миссис Уинтерс.
– Это одно и то же, – ответила она все так же шепотом.
– Напротив, – возразил он, – это совершенно не все равно. Мужчина выбирает себе в любовницы определенную женщину. Если она не очень обеспеченная женщина и живет в стесненных обстоятельствах, она выбирает мужчину, который будет ее защитником. В каком-то смысле это похоже на брак.
– В стесненных обстоятельствах… – повторила она. – Вы намерены платить мне, милорд?
Роули уже думал об этом. Он не хотел оскорблять ее, но, вероятно, ей нужны деньги. Он вполне готов платить.
– Если пожелаете. Я уверен, что мы можем прийти к обоюдному согласию.
– Вы бы стали платить мне, – сказала Кэтрин, – за то, что я буду с вами спать? За то, что я лягу с вами в постель? За то, что позволю вам пользоваться моим телом?
Даже он не смог бы выразиться более эротично.
– Да, мадам. Я бы стал вам платить. Хотя я смог бы доставлять вам такое же удовольствие, что и вы мне.
– Убирайтесь, – проговорила она так спокойно, что Роули не сразу понял, что она сказала. Он поднял брови:
– Мадам?..
– Убирайтесь, – произнесла она более отчетливо; лицо ее снова вспыхнуло, ноздри раздувались. – Убирайтесь отсюда и никогда больше не приходите.
Собака глухо зарычала.
– Вы подвели меня к этому моменту, – начал он, – только для того, чтобы велеть мне убраться прочь? Или я неверно прочел ваши сигналы? Их было слишком много, я не мог ошибиться. Она встала.
– Убирайтесь!
Роули встал не сразу. Внимательно посмотрел на нее. Да, она говорит то, что думает. Совершенно очевидно, что она не притворяется. Это он ошибся. А если нет, то неверно подошел к делу. Вдова – добродетельная женщина, иначе зачем она поселилась бы в такой деревне? И она горда. Нельзя было даже допускать мысли о том, что он станет ей платить. И ее тянет к нему. В этом почти нет сомнений. Но ей нужны нежность и ухаживания – нечто такое, что его совершенно не интересует.
Но может быть, если только он не был ослеплен ее знаками внимания, нужно было медленно и постепенно подвести ее от флирта к ухаживанию и к связи. На это, пожалуй, уйдет не одна неделя.
Теперь уже поздно гадать, как все могло сложиться.
– Нет, – сказал он, в то время как она уже раскрыла рот, чтобы снова заговорить, – нет надобности повторять это еще раз. – Он поднялся со стула. – Примите мои искренние извинения, мадам. Ваш покорный слуга. – Он коротко поклонился, взял свою шляпу и вышел в ночь.
В доме снова залаяла собака.
– Тоби. – Кэтрин опять опустилась в кресло. Собака прыгнула ей на колени и устроилась поудобнее. Хозяйка не возражала и принялась почесывать Тоби за ухом. – Тоби, меня еще никогда в жизни так не оскорбляли.
Она откинула голову на спинку кресла и уставилась в потолок. Потом тихонько засмеялась. Да, засмеялась. Неужели в ней есть что-то такое, что вызвало его на столь оскорбительное поведение?
Неужели есть?
Кэтрин несколько раз посмотрела на него и дважды улыбнулась, один раз приняв его за мистера Адамса. А сегодня она вообще на него не взглянула. И из-за этого должна вынести такое? Виконт решил, что она станет его любовницей? Он решил, что она примет от него плату за то, что раскроет перед ним свое тело в постели?
– Я очень сердита, Тоби, – сказала она. – Я действительно очень сердита.
Кэтрин все еще чесала за ухом у Тоби и смотрела в потолок, когда заплакала – сначала тихонько, а потом громко.
В чем она никогда не призналась бы даже Тоби, так это в том, что ее охватило ужасное, отвратительное искушение.
Она жаждала его прикосновений.
Глава 4
На следующее утро Кэтрин, лежа в постели, пыталась обнаружить у себя симптомы, которые могли бы там ее удержать. Но нос дышал хорошо, горло не саднило. Она дважды сглотнула, надеясь почувствовать, что горло все-таки саднит и что будет разумнее не выходить из дома, не рисковать охладиться на улице, где ее простуда может стать еще сильнее и она, чего доброго, может заразить детей.
Какая простуда! Никогда она еще не чувствовала себя такой здоровой. А если судить по яркому свету, сиявшему за опущенными шторами, за окном стоит прекрасный весенний день.
Нет, нельзя избежать неизбежного. Сложность заключалась в том, что сегодня один из тех дней, когда Джулиана и Уильям занимаются музыкой, и Кэтрин страшно боялась отправиться в Боудли, боялась встретиться с ним. Она просто умрет от стыда! Утром события вчерашнего вечера показались ей еще отвратительнее. Он пришел к ней в коттедж – один! Если хоть кто-нибудь видел, как он вошел или вышел, это сильно повредит ее репутации. И он сидел у нее на кухне, делая сначала непристойные намеки, а затем и еще более непристойные предложения.
Да как же он посмел? Что она сделала такого? Почему у него возникло впечатление, что она с радостью примет его предложение, которое на самом деле она восприняла как оскорбление? Конечно, она знала ответ. Она дважды ему улыбнулась, считая, что это мистер Адамс. Но неужели же двух улыбок вполне достаточно, чтобы решить, будто она хочет стать его любовницей?
Кэтрин не жалела усилий, чтобы соответствовать своему теперешнему положению и образу, чтобы вести себя как почтенная вдова. Она поселилась в Боудли и постаралась приспособиться к деревенской жизни. Для пришлого человека это нелегкая задача. Ей очень хотелось стать скромной, дружелюбной и хорошей соседкой. И она сумела завоевать уважение к себе, так ей думалось, и даже искреннюю привязанность со стороны некоторых односельчан. Она добилась определенного покоя и чувства удовлетворения.
– Ах, Тоби! – Она повернула голову, чтобы взглянуть на своего терьера, стоявшего подле кровати. И рассмеялась, несмотря ни на что. Когда хозяйка вставала чуть позже обычного, Тоби всегда проявлял терпение: он вежливо стоял там, где она могла его увидеть, навострив уши, свесив язык и всячески показывая своим пыхтением, что будет крайне рад, если в ближайшие полчаса или около того его выпустят погулять. – Что-то я сегодня заспалась, да? – И она решительно спустила ноги с кровати и набросила теплый халат. – Ну, пойдем.