Она закрыла глаза.
– Будь с ней добр. Она заслуживает хоть какого-то счастья.
– Непременно, – пообещал Шэнь. – Спасибо вам.
Ставка сыграла. Твердой рукой вытащив пачку сигарет, он предложил Мэйфэн закурить. Она сделала глубокую затяжку. Так они достигли окончательной договоренности.
– Вскоре после той встречи твои родители поженились, – завершила свой рассказ Мэйфэн.
– Я думала, мама никогда не выйдет замуж. Она же так и сказала. Почему она передумала? – заупрямилась Айви.
Мэйфэн махнула рукой.
– Образумилась и поняла, что твой отец – достойный человек. Они зачали тебя еще в Китае. Потом скопили денег и перевезли тебя к себе в Массачусетс. Сейчас тетя Пин вместе с семьей живет в Пенсильвании – и все благодаря твоим родителям. Даже я успела повидать Америку на своем веку. Я тебе всегда говорила: один успешный брак способен прокормить целых три поколения.
Даже такая трагическая любовная история в передаче Мэйфэн сводилась до нужды в еде и деньгах.
Вскоре Мэйфэн захрапела. Айви еще долго лежала без сна, представляя себе Аньмина Ву, красивого аристократа со светскими манерами, избитого до смерти за кражу тарелки со сладким картофелем. Был ли более отталкивающий способ умереть?
Впервые в жизни она ощутила дрожь при мысли о своем будущем. Разве ее мать не была живым доказательством того, что первая любовь вовсе не всегда бывает легкомысленной и мимолетной, а ее потеря способна уничтожить тебя до основания и заставить сердиться на собственного мужа и детей только за то, что они не стали той семьей, о которой она мечтала? Возможно, и самой Айви была уготована та же судьба. С другой стороны, она переспала с Романом и не капли не сожалела об этом. Значило ли это, что она оказалась сильнее своей матери, которая в такой ситуации скорее наложила бы на себя руки? Значило ли это, что она потеряла всякий стыд и могла вытворить что угодно? Бабушка сказала, что Нань была непреклонна, словно хрупкое деревце, которое повалилось при первом же порыве ветра, но Айви скорее походила на мельницу: она умела любить и была готова терять, но никогда бы не вышла замуж за Шэня Линя с морщинистым лбом и носом картошкой. Жизненный догмат Мэйфэн был ей не по душе. Любовь должна жить сама по себе, а не ради грин-карты для твоей сестры и матери.
Глава 5
Айви в нос ударил сырой запах пота, масла и вареной капусты, всего за пару секунд так въевшийся в одежду и волосы так что, когда она собрала волосы в хвост, ей показалось, будто эту вонь источает ее собственное тело. Суньжи Чжао должна была встретить ее в зоне выдачи багажа. Правда, Айви поняла, что понятия не имеет, как выглядит двоюродная сестра отца. Толпа состояла исключительно из мельтешащих перед стойкой с перевязанными чемоданами черноволосых людей, и Айви просто физически перестала их различать. Она взглянула на шеренгу тучных вспотевших мужчин в черных костюмах, держащих белые таблички с именами прилетевших, и попыталась найти надпись со своим китайским именем: Линь Цзиюань.
– Айви! – вдруг послышался чей-то голос.
Она обернулась. К ней приближалась высокая женщина в белом поло, таких же брюках и босоножках с завязками. На довольно длинном носу у нее были водружены огромные солнцезащитные очки с белой оправой, украшенной блестками.
– Как ты выросла! – воскликнула она на идеальном английском, растянув ярко-красные губы, накрашенные в форме клубники. Волосы женщины были аккуратно уложены волнами, как у звезд старого Голливуда, фотографиями которых украшали дверцы школьных шкафчиков близняшки и Лиза Джонсон.
– Как вы меня узнали?
– Шэнь прислал фотографию. И вообще – взгляни на себя. Даже продавщица сразу поймет, что ты не из местных. Держи ухо востро: тебя запросто могут надуть. – Суньжи сняла очки, и ее глаза сузились как два полумесяца. – Ты пошла не в Шэня. Какие большие глаза! Похожа на свою мать в молодости.
Она предложила перейти на «ты», поинтересовалась полетом и здоровьем семьи и извинилась за невыносимую жару. Они подошли к стоянке, где их уже ждал парковщик, пригнавший серый «мерседес» с плавными изгибами кузова: с похожими машинками любил играть Остин. Мужчина вручил Суньжи ключи, пробормотав что-то про импортные автомобили, на что она любезно ответила: «Германия».
Суньжи водила быстро и нетерпеливо, как мужчина: положив ухоженные руки на руль, обтянутый кожей цвета спелого грейпфрута, она умело протискивалась между рядами пыльных машин и скутеров, на некоторых из них умещалось по четыре человека. Она поставила кассету с фольклорной музыкой и сказала, что еще в студенчестве купила ее у какого-то уличного музыканта в Дублине. Под оживленные звуки скрипки и флейт Айви принялась представлять румяных деревенских девушек в накрахмаленных клетчатых платьях и узких коричневых ботиночках, – странное дополнение к дороге, над которой висит дымка от проезжающих мимо старых автобусов с почерневшими от сажи окнами, похожими на испачканные тушью женские щеки.