— Приблизительную картину положения в его семье мы составили по донесениям нашей осведомительной сети, а остальное мы разузнали на боте. Нам повезло — вместе с нами ехал один; старший сержант, который очень охотно и подробно рассказал нам все, что нас могло интересовать.
Ван Ань-дэ тоже подвернулся случайно. Я решил использовать некоторые его слабости и успешно достиг своей цели...
Гм, он все еще считал, что достиг цели.
1955 г. сентябрь.
Перевод И. Малаховой
Ай Хуа Тайна в чреве рыбы
Утренний туман, окутал всю долину, и в его густой пелене потонули близлежащие поля, деревни, дальние леса и цепи гор.
Командир отделения погранвойск Хэ Лун-цин и боец И Чжи-цай, посланные ночью в дозор по охране границы, медленно, покачиваясь от усталости, брели в этом бескрайнем белом океане. Более трех часов они пролежали в мокрой от росы траве и только сейчас возвращались на заставу. Их лица были влажны, на бровях поблескивали бусинки воды, выгоревшие на солнце фуражки и гимнастерки промокли насквозь. Ледяной ветер с гор, со свистом бьющий прямо в лицо, заставлял поеживаться от холода.
— Ну и местечко! Ведь июль, а какой холод! У нас в Сычуани, наверное, уже давно не расстаются с веерами,— сердито проговорил идущий впереди И Чжи-цай.
— А ты сейчас не в Сычуани, а в провинции Юньнань, на границе,— ответил Хэ Лу-цин.
Он подумал о том, что после поимки главаря хунаньских бандитов, перешедшего границу под прикрытием тумана, и после разгрома отряда го-миньдановцев, вторгшихся в пределы Родины, враги уже несколько месяцев не предпринимают никаких действий, поэтому И Чжи-цай без прежнего рвения ходил в дозор. Однако, боясь обидеть товарища, вслух он этого не сказал и уже мягче проговорил:
— Сказать по правде, мне такой климат нравится. Ты посмотри, за один день ты здесь увидишь и весну и осень. Утром и вечером погода почти такая же, как на севере в конце осени, а днем — словно весна южнее Янцзы. Где ты еще найдешь такое место?
— Это верно, товарищ командир, погода мне тоже нравится, да вот только к такому туману никак не привыкну.
Разговаривая, они спустились с небольшого холма, миновали зеленое рисовое поле. Кругом стояла утренняя тишина. Как хороши рассветы на границе!
Вдруг впереди со стороны дороги послышались чьи-то шаги. По привычке, свойственной пограничникам, они ускорили шаг. В пелене тумана у поворота мелькнул силуэт человека.
— Пойдем быстрей. Надо посмотреть, кто идет,— сказал Хэ Лун-цин, и в глазах его появилась настороженность.
— Наверное, простой крестьянин,— проговорил боец.
— Крестьянин и так рано? Ты разве не знаешь, что пограничное население из-за малярии боится тумана и росы? Как говорит пословица: «Ешь да не наедайся, по утрам рано не поднимайся». Вот как здесь поступают после весеннего праздника.
Они почти догнали раннего прохожего, и сейчас Хэ Лун-цин разглядывал его. Это был человек средних лет. На нем были черные штаны, за спиной свешивалась ветхая шляпа из соломы. На плече он нес коромысло с двумя сплетенными из бамбука корзинами. В корзинах, видимо, лежало что-то тяжелое, и от них шел сильный запах рыбы.
— Куда направляешься, земляк? — спросил И Чжи-цай, когда их отделяло всего несколько шагов. Человек словно не слышал вопроса. Но вот его коромысло вздрогнуло, и он остановился. Повернув голову и увидев двух военных, он скороговоркой проговорил:
— Домой я иду, в Маньлэй... Тяжело вам приходится, товарищи командиры. Только утро наступило, а вы уже патрулируете. Не боитесь сырости? Ведь малярию схватите.— Он снова зашагал.
— Нам тумана да росы нечего бояться. Мы счастливую жизнь народа от всяких проходимцев охраняем. Бояться нам надо только того, что не удастся переловить всех этих мерзавцев! — сказал Хэ Лун-цин; он шел позади незнакомца, стараясь заглянуть в его лицо.
— Как же, как же. Все здешнее население обязано вам своим счастьем. Ну уж эти паразиты не осмелятся больше нарушать границу и безобразничать здесь. Жить нам будет совсем спокойно.— В голосе путника послышалась искренняя радость.
— Не осмелятся нарушать границу?
— Уже давно не слышно, чтобы они беспокоили народ. Еще бы! Наши командиры такие храбрецы! — Незнакомец засмеялся.
— Земляк, а ты, видно, тоже малярии не боишься, коли так рано поднялся? — спросил И Чжи-цай.
— Я... я... А чего мне бояться, ведь ваша армия нам лекарство дает.
— Ты откуда идешь-то? Дома что-нибудь случилось? Вон как торопишься.