– Поспешите, кажется, за ней заехал шофер.
– Не шевелись, я мигом, – сказал Бо, предупреждающе тыкая пальцем в Астрид.
Когда он ушел, медсестра Дюпре взяла деревянный планшет и принялась заполнять медицинскую карту.
– Вам лучше?
– Намного. Мне не нужен доктор, тем более сейчас все заняты с выжившими пассажирами. А вы их видели?
– Да, и если хотите знать мое мнение, бедняжку обманули.
– Миссис Кушинг? – переспросила Астрид.
Медсестра кивнула.
– Одна из выживших – ее бывшая горничная Мэри Ричардс. Миссис Кушинг год назад подала заявление о ее исчезновении. Хозяйка позволила мисс Ричардс покататься на яхте в выходные, желая сделать девушке приятное, но остальные ей не знакомы. Если хотите знать мое мнение, предложив им всем остановиться в своем доме, вдова просто напрашивается на неприятности. Дайте, я еще раз проверю ваш пульс, милая.
Астрид протянула руку.
– А мисс Ричардс помнит, кем были остальные пассажиры, и что произошло?
– Нет, даже собственное имя позабыла. – Медсестра приподняла рукав Астрид и посмотрела на часы, закрепленные на переднике. – Только между нами: сомневаюсь, что у них у всех амнезия. Когда Мэри допрашивали, я подслушала, как двое пассажиров разговаривали между собой, они точно знакомы.
Астрид встрепенулась.
– Неужели?
– По мнению одного из детективов, они украли яхту и не собирались ее возвращать, но двигатель сломался, и шторм вынес их к берегу. А теперь все делают вид, что ни при чем. Та вдова считает себя доброй самаритянкой, но не удивлюсь, если за ночь они ее ограбят подчистую.
Астрид шепотом спросила:
– А вы не знаете, не было ли на судне кого-то еще?
– Миссис Кушинг не знает, кто уплыл на яхте с мисс Ричардс год назад. Вы же находились на пристани, когда яхта врезалась в причал? Видели других?
– Нет, – ответила Астрид и не соврала – ведь действительно не видела их на причале. Но интуиция подсказывала, что на яхте были еще пассажиры.
– Ваш пульс сильно учащен. Перестаньте волноваться об этом переполохе и дома хорошенько выспитесь. Как успокоитесь, обязательно почувствуете себя лучше. Советую забыть о случившемся и не пить столько виноградного сока, – посоветовала медсестра, похлопала ее по руке и подмигнула.
Астрид снова вспомнила видение. Двенадцать людей у ритуального круга… и жрица в середине – всего тринадцать. На яхте было тринадцать человек, а сошло лишь шестеро. Сомнительно, что об этом можно так просто забыть.
И она не забыла.
Ни когда полчаса спустя ее выписали из больницы, ни когда Бо отвез ее назад в Пасифик-Хайтс по мокрому от дождя спящему городу. В этом районе величественные особняки стояли бок о бок, создавая на улочках, сбегающих с крутого холма, каскады лестниц, отсюда открывался потрясающий вид на Залив. Астрид выросла в районе иммигрантов на другом конце города, но после вступления в силу «сухого закона», ее отец перевез семью сюда. Его решение заняться бутлегерством кардинально изменило их жизнь.
Жители престижного района наверняка испытывали смешанные чувства к новым соседям. Семья Магнуссонов принадлежала к нуворишам, а брат Астрид считался известным преступником. Они не скрывали свой успех. В отличие от большинства соседских домов их особняк с башенками в стиле королевы Анны занимал аж два участка, и на подъездной дорожке стояли в ряд несколько роскошных автомобилей, включая черно-красный лимузин «пирс-эрроу» ее старшего брата. Магнуссоны держали большой штат слуг, в основном шведских иммигрантов, а Уинтер нанимал еще несколько сотен работников со всего города.
Магнуссоны были богатыми выскочками, но что бы соседи ни болтали об их семье за закрытыми дверями, на публике все вежливо улыбались. Астрид научилась высоко держать голову.
Заметив сквозь пелену дождя знакомый внушительный особняк, она с облегчением расслабилась и ненадолго выбросила из головы странности этой ночи.
По пути Бо рассказал о своей непродолжительной беседе с вдовой миссис Кушинг у больницы. Она любезно пообещала прислать поутру человека отогнать яхту. А вот шеф полиции наоборот, настаивал, чтобы никто не трогал судно, пока его подчиненные не осмотрят помещения при дневном свете.
– Вдове его рвение совсем не понравилось. – Бо щелкнул пальцами. – Мигом сменила радушие на холод. Определенно привыкла получать желаемое.
Астрид не знала, что и думать. Она поделилась с другом тем, что узнала от медсестры, но когда они добрались домой, уже слишком устала, чтобы ясно мыслить.
Бо припарковался на дорожке позади других машин, и они тихо проскользнули в дом через боковой вход. В особняке было темно. Астрид сняла испорченные мокрые лодочки, взяла их за каблуки и двинулась по ковровой дорожке, расшитой зигзагами. Бо последовал за ней. Через десяток шагов узкий коридор привел их в большую прихожую, благоухающую апельсиновым маслом и лилиями. Дом.
Цокая когтями по полу, притрусила собака размером с пони и, виляя хвостом, поприветствовала Астрид.
– Привет, Сэм, – сказала она и почесала пса за ухом. Пятнистый мастифф принадлежал жене Уинтера – хотя сам он обращался с собакой, как со вторым ребенком – и был превосходным охранником. Пес ткнулся носом в руку Астрид, а потом потерся головой о ногу Бо, оставив несколько волнистых волосков. На это ее спутник тихонько выругался, но все равно дружески похлопал псину по заду. Тогда мастифф потрусил обратно и скрылся на кухне, оставив Астрид и Бо в пустой прихожей.
Наступило неловкое молчание. Теперь, когда шок от ночных событий стал отступать, Астрид снова вспомнила о том, как все начиналось, и всплыли старые обиды. Она больше не хотела с ним ссориться, а просто желала получить логичное объяснение его невниманию.
А еще услышать искреннее извинение.
– Мне пора спускаться, – наконец прошептал Бо. В подвальном этаже жили другие слуги, и находилась его комната. – Да и тебе надо бы выспаться.
– Ты расскажешь Уинтеру?
– Завтра. – Которое наступит часа через два. Он засунул руки в карманы и позвенел мелочью. – Да уж, не слишком приятный вышел день рожденья.
– О, а теперь ты помнишь?
– Еще злишься на меня?
– Возможно. Ты собираешься опять меня игнорировать без причины?
– Ты считаешь, у меня нет причины?
Она задержала дыхание.
– А есть?
Бо не ответил, а Астрид не могла в полумраке рассмотреть его лицо. Через некоторое время он сказал:
– Иди спать.
Если Бо думал, что она будет настаивать, то сильно ошибался. Ни слова не говоря, Астрид двинулась к главной лестнице в дальней части прихожей. Рядом находилась небольшая кабина лифта с дверью из кованного металла с вычурными украшениями – эту роскошь Магнуссон-отец установил перед смертью. Однако шум работающего лифта мог разбудить и мертвого, поэтому она решила подняться своим ходом. На первой ступеньке Бо схватил ее за руку.
Астрид развернулась и посмотрела на напряженного молодого человека.
– Ты уже заглядывала в башенку? – прошептал он.
– Нет, – ответила она, не понимая смысла вопроса.
– Тогда иди и проверь наш тайник.
Он отпустил ее и скрылся в темной прихожей, лишив ее дара речи.
Когда Астрид убедилась, что Бо ушел, то побежала на второй этаж. Ее комната находилась справа. Все осталось так, как прежде, до отъезда в Лос-Анджелес: покрывало на кровати с четырьмя столбиками, коврики, занавески – все в бледно-розовых узорах из роз. Вернувшись сегодня домой с железнодорожной станции, Астрид решила, что обстановка чересчур девичья. А сейчас ей наплевать. Она швырнула на пол сумочку, испорченные туфли и бросилась в одних чулках по коридору второго этажа к запасной лестнице.
Здесь редко, кто бывал; после установки лифта почти вся жизнь дома переместилась в западное крыло, поближе к кухне и соответственно к главной лестнице, которая начиналась у комнаты Бо и заканчивалась на третьем этаже, где находился кабинет Уинтера. Однако именно черная лестница, по которой Астрид сейчас поднималась, вела прямо на чердак – в комнату с низким потолком на самом верху дома. Этот уголок отец отремонтировал специально для матери, включая самый верх башенки в стиле «ведьминской шляпы».