<p>
Заглянуть в голос, или кинуть понты из темноты?
Слепой я, признаюсь, плохой. Почему? Да потому что плохо запоминаю людские голоса. Мне попадались слепые, да и зрячие люди, которые на раз запоминали голос собеседника. У меня же с этим проблемы.
Зато, а может, это просто кажется, мне иногда удаётся уловить кое-какие интонационные особенности. Ну, скажем, как бы, через голос заглянуть в человека. Не верите? Да я и сам не верю, но надо же для самоуспокоения чем-то компенсировать недочёты да и понты кинуть не помешает.)
*
Микрофон уравнял всех.
После окончания училища я три года отработал в Калачевской детской музыкальной школе преподавателем по классу баяна. Этот период считаю началом моего вхождения в большую жизнь. Здесь я впервые почувствовал самостоятельность, основанную на экономической независимости, ощутил собственную значимость, ведь мои умения и навыки оказались востребованными. Постепенно стала отступать закомплексованность. Появился интерес к общественной жизни города, довелось даже поприсутствовать на нескольких совещаниях районного актива. Руководство района старалось привлекать работников культуры к таким мероприятиям. Некоторым моим товарищам не нравились подобные «сборища», но я охотно отсиживал долгие часы, узнавая для себя много нового. Иногда, особенно во время скучных выступлений, пытался осмысливать происходящее вокруг, подмечать что-то необычное. Об одной особенности совещаний считаю нужным рассказать хотя бы потому, что кроме меня на это никто не обращал внимание.
Всякое большое совещание имеет свой музыкальный настрой, свою тональность, что ли. Причем совсем не важен социальный состав участников. Будь то хозяйственники, врачи, учителя или культработники — все равно, лишь бы было много выступлений.
Каждый оратор обычно начинает свое выступление с изложения того, что сделано его коллективом, — обычный самоотчет чиновника. Это сообщается произвольным тоном. Затем говорящий переходит к проблемам: чего у совхоза, больницы или клуба не хватает — и просит оказать помощь в приобретении. В этой, самой важной для него части выступления интонация повышается как минимум на полтона. Напряжением голосовых связок оратор хочет обратить внимание присутствующих и особенно руководства на нужды своего коллектива. Любопытно, что у большинства выступающих эти повышенные интонации попадают в резонанс помещения, в котором проходит совещание. Использование резонанса, этого естественного усилителя, вызвано желанием громче заявить о главном, о наболевшем, достучаться, докричаться до руководства, чтобы непременно услышали и обязательно помогли. Но определить резонансную частоту зала не так-то просто. Это, что называется, «на ощупь», делают первые выступающие. Может быть, поэтому многие люди и не любят выступать в начале. Ведь акустика зала еще не освоена. А вот когда совещание наберет обороты, когда резонанс «пойман», тогда с какого бы тона оратор ни начинал свое выступление, в нужный момент, в момент изложения проблем и просьб, он обязательно выйдет на заветную высоту. В заключение выступлений обычно выражается уверенность на положительное решение поставленных проблем, присутствующие поздравляются с предстоящей знаменательной датой, если таковая предстоит, интонация голоса тем временем понижается. Бывало, находишься где-нибудь в коридоре, слов не понимаешь, но по интонации без труда определишь, на какой стадии очередное выступление.
Иногда встречаются немузыкальные выступающие, которые, возможно, и не подозревают о существовании интонационных секретов. Глуховатым голосом, монотонно отбубнят свое и уйдут почти не замеченными. Но попадаются и слишком «способные». Сразу берут быка за рога! С первых слов выходят на резонансную частоту. Уж очень хочется свой самоотчет вонзить в каждого слушателя. Но получается обратный результат. Зал вначале среагирует на характерную интонацию, а затем внимание быстро гаснет, и, когда оратор доходит до своих проблем и просьб, его уже никто не слушает. И те, и другие не достигают желаемого результата. Так что крайности и здесь нехороши! Теперешние совещания лишены той музыкальности. Его величество микрофон уравнял всех. Хотя нет-нет, да и услышишь знакомые нотки.
*
так произносила сама…
Да, голоса людские это особый мир, каждый штрих которого наводит на размышления. Помню, как удивлялся я сходству манер пения женщин маминого поколения. Причём, сходство в пределах одного посёлка можно было объяснить: перенимают друг у дружки. А почему это наблюдается в разных посёлках области и в разных областях России? Потом нашёл ответ, для себя по крайней мере. Они же вольно или невольно копировали Орлову или Русланову. Ведь радио, кино, пластинки распространялись повсюду. Вернее сказать, пытались подражать им с разной степенью успеха. В результате сложилась некая устойчивая манера пения. Не берусь её характеризовать, тем паче оценивать, но она жила, развивалась, наверняка, передавалась нам. Поэтому, когда театральные актёры сетуют на то, что после них ничего не остаётся, кроме пустого звука, они либо чего-то недопонимают, либо лукавят. Их «живой» продукт, интонации голоса, жесты, напрямую входят в зрителя, живут в нём, передаются другим. Да и сами артисты знакомы с этим механизмом не понаслышке. От них часто можно слышать ссылки на великих коллег прошлого. Так произносила сама …, так делал сам … так что и Комиссаржевские и Щепкины никуда не девались. Они тут как тут, среди нас. Тоже имеет в виду профессор Воскресенский, когда говорит, что этот пианистический приём он перенял у своего учителя, а тот у … количества «у» и конкретных фамилий не помню, но начало эта длинная цепочка берёт от самого Ференца Листа.
Моя жена до сих пор помнит, как учительница литературы, рассказывала о Льве Толстом, об идее непротивления, о его простоте, граничащей с упрощенчеством, о стремлении писателя защитить животных, о его призывах обходиться рисовыми котлетками вместо мясных. Причём, слово « котлетки» произносилось с ёрничаньем, с нажимом на старомодное «о». вероятно, Светлана Владимировна переняла эту интонационно-артикуляционную «изюминку» у своих преподавателей. Те же, в свою очередь, могли взять её из гущи жизни, из полемической атмосферы дореволюционной России. Многое из школьной программы женой забылось, а вот « котлетки» остались. Это и есть живая связь времён, причудливое их переплетение. Богатейший материал для размышлений.
*