— Отчисляя меня? — возмутилась я.
— Ну да. Раз вам так неприятен язык C++, то в программировании вам не место.
— Я не говорила, что он мне неприятен, — выдавила я с трудом и взмахнула ресницами. — Просто…
— Это сурово, но вы правы. Надо выбирать приоритеты: карьера или «личная жизнь». Я выбрал для себя и, полагаю, раз вы тоже выбрали, мы все избежим последующих проблем, если вы покинете…
— Нет! — Он на меня удивленно уставился. И я сначала подумала, что его ошарашил мой вопль, но когда Шон перевел взгляд на мою руку, которой я накрыла его ладонь, поняла, что причина именно в этом самом жесте. Я когда-то читала о способах невербального общения и зонах комфорта, и иногда пользовалась подобными приемчиками, но тогда еще не знала, что Картера подобными не прошибешь. К тому же меня саму аж трясло от этого прикосновения. И совсем не в сексуальном плане. Было страшно до дрожи в коленках! — Пожалуйста, профессор Картер. Еще один шанс. Всего один. — Я пристально смотрела в черную бездну его глаз, дрожа всем телом. Его глаза снова опустились на мою руку, и я, не выдержав, отскочила назад.
— Полагаю, больше о личной жизни вышестоящих вы не заикнетесь, не так ли?
— Спасибо, — прошептала я.
— Спасибо, мисс Конелл? Разве я вам что-то пообещал? Я просто сказал, что больше вы о личной жизни вышестоящих не заикнетесь.
— Вам не кажется, что это жестоко? — усиливая свой южноамериканский акцент, протянула я и повела плечами, на этот раз привлекая его внимание к намеренно выбранному глубокому декольте. Опять же, эффект нулевой.
— Я не совсем понимаю что вы имеете ввиду. И, кстати, в прошлый раз мне ваши речи тоже показались странными. Мисс Конелл, вам стоило бы куда как тщательнее следить за языком и… манерами, все это вас доводит до беды.
— Признаю, простите.
Он удивленно вскинул брови.
— За что вы извиняетесь?
— За то, что, очевидно, оскорбила вас своими манерами, — пояснила я, переставая понимать, куда вообще ушел разговор. Нужно было срочно реабилитироваться.
— Ах это, — отмахнулся Шон.
— Профессор Картер, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину? — спросила я, делая большие невинные глаза.
— А в чем вы передо мной виноваты? — кажется, в этом чудном разговоре запуталась не я одна.
— Наверное в том, что в моем высказывании вы усмотрели обидный намек для себя, — мягко предположила я.
Он встал, обошел стол и оперся об него, скрестив руки. Теперь мы стояли лицом к лицу, так как сесть мне никто не предлагал.
— Уверяю, я ничего плохого не имела в виду, — медленно развела я руками и взмахнула ресницами.
— У меня собрание через пять минут. Вы сказали, что ваше обращение будет быстрым, но я скорости не заметил. У вас, надеюсь, все?
Это был провал по всем фронтам. А Шон, не дожидаясь ответа и не позволив отойти от шока, направился к двери. Я, естественно, бросилась за ним. Даже нахально загородила выход из кабинета.
— Пожалуйста, сэр, — взмолилась я. А он раздраженно втянул носом воздух вместе с изобилием парфюмерной дряни, которой я была в тот день намазана. И, наверное, именно это меня спасло. Не знаю как, но я буквально увидела тот момент, когда он сдался. Однако последовавшее превысило все мои ожидания:
— Проверяете меня на отсутствие «личной жизни»? — На губах Шона заиграла злая усмешка. — Продолжайте, у вас неплохо получается. Как далеко вы намерены зайти, мисс Конелл? Предложите мне то, чего по-вашему мнению мне не хватает?
Это предложение было оскорбительным. Мое поведение даже при совсем извращенном восприятии могло быть расценено как флирт, и ни на йоту больше! И, вообще-то в паре взмахов ресниц ничего постыдного нет… А на этот раз случилось иначе. Я отпрянула от него, боясь одной только мысли, что он может коснуться меня.
— Быстро пасуете перед трудностями, — протянул он насмешливо. — А жаль. — И вот теперь уже его взгляд опустился ровно мне в декольте. Итак, мораль сей басни — с Шоном можно тысячу лет ходить вокруг да около, но пока в лоб не спросишь, все без толку. Ну я и спросила:
— Что я должна сделать, чтобы остаться в университете? — без обиняков, прямо, и на хрен то, чему меня мама учила. Это была ошибка. Но очень действенная.
Насмешка в его глазах стала глубже, а к ней примешалось что-то совершенно незнакомое.
— Вы не в состоянии сделать то, что предлагаете.
— Чтобы спасти учебу — смогу. — Я была уверена, что это так. Потому что заявиться к родителям, жившим тогда в Мельбурне, с чемоданами и грустной миной, было вот вообще не вариант.