Я снова отворачиваюсь к морю. Как же все это тяжело. Почему моя личная жизнь не может быть простой и понятной? Как получилось, что я легче защищаю диссертации, чем строю отношения? Что со мной не так?
— В смысле? К чему это ты? — настороженно спрашивает Брюс.
— Я спала с другим мужчиной.
— Здесь? — Звучит так, будто он обижен.
— Да.
— Боже, Джо! Ты меня убиваешь. Кто он?
— Шон.
— Шон Картер? Твой новый начальник?
Брюс американец до мозга костей, для него служебный роман — очень дурной тон. Мы с ним работали в разных подразделениях, так что на это смотрели сквозь пальцы, но он всегда переживал по этому поводу. То, что он теперь думает по поводу меня, я даже знать не хочу. Хорошего там точно нет.
— Да, — спокойно отвечаю я.
— Джо, я ничего не понимаю.
— Чего ты не понимаешь? Я прожила в Австралии семь лет. Год в Ньюкасле, год в Мельбурне, пять лет в Сиднее, пока училась в университете, ректором которого являлся и является Шон Картер. Четыре года из семи я прожила с ним. Но, разумеется, теперь между нами с ним никаких личных отношений больше не будет. Так вот к чему я это? Я не прошу твоего прощения, да и сама тебя еще не простила. Но если ты сможешь жить с мыслью о том, что я работаю на бывшего любовника — я выйду за тебя замуж.
С этими словами я ставлю Брюсу мат. Он долго смотрит на шахматную доску, пытается решить, и это явно не легкое дело, но он все-таки роняет своего короля, достает из кармана кольцо и надевает его мне на палец. Мда, не так я представляла свое обручение… Хотя море, солнце, мама и папа рядом, кольцо с большим бриллиантом (оно мне несколько велико, но не суть)… Осталось только нам с Брюсом стать чуточку идеальнее, чтобы вписаться в декорации. Словно сломанные куклы, мы встаем и двигаемся друг другу навстречу. Я обвиваю руками его шею и молюсь, чтобы почувствовать хоть что-то, кроме грусти. Брюс целуется как надо, как всегда. Однако, если раньше между нами была химия, то сегодня она отсутствует напрочь. Ничего, как только мы приедем в Сидней, я успокоюсь, приду в себя, и все вернется, ведь правда? У нас с Брюсом всегда были очень стабильные и спокойные отношения, я буду рада, если так будет всегда.
Взявшись за руки мы входим в зал. Я выхожу замуж. Ура! Ну давай, Джо, убери это кислое выражение с лица. Посмотри, как счастливы мама и папа. Они едва не прыгают. Мама так и вовсе намеревается в обморок свалиться. Наверное, я просто алчная стерва, вечно мне чего-то мало!
Эпилог. Только спокойствие
Настоящее время
Пристегнув ремень безопасности и на максимум его затянув, начинаю нервно оглядываться. Мама и папа счастливо болтают с Брюсом. Они сидят через проход от нас. Кажется, никто не замечает мой нервоз.
Мрачно посматриваю на Шона, который копается в ручной клади на полке. Одет как на похороны. Все черное. Это из-за Монацелли или просто практичности ради? Я невольно любуюсь его фигурой. Черт возьми, черт возьми! Наконец, он зажимает в кулаке пузырек со снотворным, закрывает полку и, так и не удостоив нас взглядом, плюхается в кресло. Место рядом с ним свободно. На регистрации он вежливо сообщил девице, что бронирует места по два, чтобы ни один идиот не вздумал с ним в полете пообщаться. Да, за социопатию приходится расплачиваться. Вот и сейчас он подзывает стюардессу, демонстрирует, что ремень безопасности застегнут и просит принести стакан воды, после чего — оставить в покое на весь полет. Вообще не трогать! Сделать вид, что пустых мест два, а не одно.
А я не могу устроиться в кресле. Билеты в бизнес-классе, но я уже предвкушаю как заболит спина. И будет закладывать уши. А при посадке я вообще, наверное, начну визжать, ведь самолет с Леклером и Эдди упал чуть больше суток назад. С моих губ уже срывается какой-то странный звук.
— В чем дело? — спрашивает Брюс. Он что, правда не понимает?
— Ни в чем. — Я отворачиваюсь, но внезапно мне на колени приземляется переброшенный через спинку пузырек со снотворным.
— Одну таблетку до Рима. По две до Сингапура и Сиднея.
— А что если мы разобьемся? — тут же пытаюсь я поделиться опасениями с единственным человек, который понял, в чем дело.
— Указанной дозы хватит, чтобы проспать даже это, — «утешает» меня Картер.