По внешнему виду Петр Степанович напомнил мне профессора Эмметта Брауна из любимого фильма моей дочери «Назад в Будущее». Он был высоченного роста (бедные пигмеи!), широк в плечах, правда, немного сутуловат, и на вид ему было лет шестьдесят. Полностью серебряные, немного длинноватые волосы, красочно лохматились в разные стороны. Что можно было отметить еще в его облике? Разве что небольшие залысины на висках, да высокий лоб, испещренный глубокими морщинами. Профессор производил странное впечатление, он был весь какой-то порывистый и нескладный, и только глаза его светились недюжинным интеллектом и, пожалуй, азартом.
— Господи! Ну, где же вы ходите? — воскликнул он громогласным голосом. — Я уже заждался. Присаживайтесь и рассказывайте.
Мы подвинули стулья от окна поближе к столу, а профессор грохнулся за своё рабочее место с явным нетерпением.
Поскольку о приобретении куклы Гебауэром профессор был уже наслышан, рассказывать пришлось мне. Очень подробно, начиная с дня рождения Катерины и до сего момента, я перечислил все злоключения, свалившиеся на мою голову, и чем дольше рассказывал, тем больше убеждался сам в не случайности всего того, что выпало на мою долю за последнее время. Профессор слушал внимательно, периодически зачесывал крепкими пальцами, будто гребенкой, на затылок свои седые пряди, и покачивал головой. Несколько раз переспрашивал, но в целом старался не прерывать мое повествование. Когда я закончил, повисла пауза, и мне же пришлось нарушить гнетущее молчание.
— Ну, так что скажете, профессор?
Он поднял на меня свои умные, проницательные глаза и тихо произнес:
— Дело дрянь.
От неожиданности я даже рот открыл. Столь негативного заключения я никак не ожидал. В глубине души я, скорее всего, надеялся, что он посмеется надо мной, спишет всю поднятую суматоху на авантюризм Гебауэра, сведет проблему на нет, и вопрос будет исчерпан. Я так спешил к нему именно за тем, чтобы этот умный, образованный человек успокоил меня, развеял мои страхи, назвав все произошедшее невероятным стечением обстоятельств, чтобы он уверил меня в том, что подобные чудеса бывают лишь в сказках, а мы живем в двадцать первом веке и подобным предрассудкам в нем совсем не место. Но профессор Коломейцев был абсолютно серьезен и, я бы даже сказал, напуган.
— Что вы хотите этим сказать? — хриплым голосом спросил я.
— Вы влезли в очень дрянную историю, мой друг. И выхода из нее я пока что не вижу.
— Как это?
— Вы что-нибудь знаете о Вуду? — Петр Степанович перевел взгляд с меня на Жана.
Гебауэр потупил глаза, а я был уверен, что он-то явно имел представление о данном предмете, но Жан сидел тихо, видимо не желая выглядеть перед профессором профаном, а то и глупцом. Ведь, по сути, он же проговорился, что знал о могуществе Вуду, а, значит, мог бы представить и последствия…
— Вуду, это религиозное течение, возникшее в давние времена на Карибских островах, а корни её уходят далеко в Западную Африку, именно оттуда на Гаити столетиями привозились рабы. Многие путают магию Вуду с известной магической практикой Сантерия4. — И профессор углубился в происхождение Voodoum5.
Мы оба молчали, а Коломейцев вещал, как заведенный:
— Я бы сказал, что Вуду — это не просто религия, это вид смертоносной магии, набор необычных ритуалов, это древнейший культ, зародившийся в недрах Африки более пяти тысяч лет назад. В нем темное и светлое неизменно дополняют друг друга, и основной целью является достижение гармонии между светом и тьмой. А это, естественно, требует борьбы, в которой побеждает сильнейший. Само название «Вуду» означает «дух, божество», и это не какая-то размытая, абстрактная субстанция, нет, духи Вуду вполне осязаемы и живут рядом с людьми. Если дух захочет, он может ударить человека по самому чувствительному месту, по его страстям и привязанностям. Духи могут быть то добрыми, то злыми, то милостивыми, то коварными. А уж расправа с врагами, — это для них просто дело чести.
— Ну, а я, я-то здесь причем? — не выдержав, воскликнул я, прервав пояснения профессора. — Чем я-то мог прогневить злых духов?
— Извольте! Вашей дочери подарили куклу. Я, по правде говоря, её не видел, но Жан довольно красочно описал свой подарок, и если у меня сложилось верное представление, то могу утверждать с достаточным на то основанием, что это подлинная кукла Вуду. Должен отметить, что эти куклы требуют аккуратного и умелого обращения, а вы отнеслись к ней, мягко говоря, неуважительно. Куклы Вуду подобного не прощают.
— Петр! — в разговор вмешался Гебауэр, — это я виноват. Я привез эту куклу и, что-то толкнуло меня под руку, подарил ребенку… Но я ведь не знал… Скажи нам, и Стасу прежде всего, что теперь делать? Как остановить непрекращающееся зло?