– Так вы встречались с казначеем? – поинтересовался Джетро.
– Да, у нас был разговор, – ответил Маккалох.
– И как поживает казначей?
– К осени он, возможно, встанет на ноги, чего нельзя с уверенностью сказать о тебе. Перед тобой, мальчик, люди, которых не купишь, которых тебе не удастся облапошить. Мы прищучили тебя, парень, и вышвырнем твою задницу из нашего союза к чертовой матери.
Пришедшие с Маккалохом поддержали его речь одобрительными восклицаниями: «Так его! Правильно!» В зале, еще не нагретом дыханием толпы, было прохладно, однако лоб Негронски покрылся испариной, и ему пришлось вытереть платком выступившие капельки пота. Опять пересохли губы, и он не знал, куда девать руки.
– Ты с ним заодно, Зигги? – спросил Маккалох.
Негронски посмотрел на носки своих ботинок, затем на Маккалоха, потом на Джетро, склонившегося над микрофоном, словно рок-певец, и, наконец, опять уставился в пол.
– Ты за него, Зигги? – повторил вопрос Маккалох.
Негронски что-то пробормотал.
– Не слышу, – сказал Маккалох – Ты можешь слезть с крючка, Зигги. Мы знаем, что ты неплохой парень.
– Я с ним заодно, – тихо сказал Негронски.
– Что? – переспросил Маккалох.
– Я с ним! Я с ним! – заорал Негронски.
– Мне грустно слышать это, Зигги, – сказал Маккалох. – Мне тебя жаль.
Джетро рассмеялся и любовно погладил микрофон.
– Хотите увидеть, на что пошли деньги? – спросил он язвительно.
– Не слушайте этого фрукта, ему нельзя доверять, – обратился Маккалох к спутникам. – И он еще хочет стать президентом нашего союза!
Все захохотали.
Но сорока минутами позже, когда их «кадиллаки» подъехали к сверкающему стеклом и алюминием зданию на Нуич-стрит, устремленному в безоблачное небо, они больше не смеялись. Солнцезащитные стекла в окнах, сияющие бронзовые арки – от такого зрелища у многих раскрылись рты.
Не смог удержаться даже Рокко Пигарелло по кличке «Боров» из Нью-Джерси, известный своей силой и жестокостью в разборках с конкурентами.
– Во здорово! – сказал он. – Во здорово-о-о!
– Вам должно понравиться, ведь вы за это заплатили, и заплатили в три раза дороже из-за скорости, с которой велось строительство.
– Здорово-о-о! – снова протянул Боров.
– Нам эта красота нужна не больше, чем лейкемия. К чему все это? Деньги истрачены на то, что нам вовсе не нужно, – сказал Маккалох.
– Ага, не нужно, – сказал Боров. – Во здорово-о-о!
– Это только внешний вид, а вы взгляните, что там внутри, – предложил Джетро. Так представители Новой Англии стали первыми делегатами, посетившими дом на Нуич-стрит.
Рокко-Боров по подсчетам Тимми Райана, Джо Волцыза и Прага Коннора произнес «Во здорово-о-о!» еще сто сорок семь раз.
– Слушай, Боров, – не выдержал наконец Коннор, – если ты еще раз прогундосишь свое «Во здорово-о-о», то останешься без зубов.
– Ага, – отвечал Боров, – а ты останешься без башки.
– Перестаньте, хватит, – вмешался Маккалох, – не ссорьтесь! Сперва разберемся с этим фруктом.
Негронски удалось незаметно спрятать под пиджаком обрезок трубы. Надвигалась развязка.
– Зайдем ко мне в кабинет все сразу, или вы предпочитаете беседовать один на один? – спросил Джетро.
– Сначала поговорю с тобой я. Потом никому это уже не понадобится. Боров, Прат, Тимми! Приглядите за Зигги, ребята, – сказал Маккалох.
– Заходите в лифт и поднимемся ко мне, – предложил Джетро.
– Разберемся прямо здесь, – ответил Маккалох.
– Мой кабинет – самый большой сюрприз, – настаивал Джетро.
– А что, давайте поглядим, – сказал Боров. – Ничего плохого от этого не будет.
Маккалох бросил на Борова сердитый взгляд.
– Ладно, поехали. Посмотрим, что это за кабинет, где все так «здорово-о-о!».
Его спутники засмеялись.
Разместить в кабине лифта, рассчитанной на двенадцать человек нормального сложения, девять бывших и настоящих водителей грузовиков оказалось так же непросто, как засунуть в шляпную картонку шестикилограммовый окорок. Из-за тесноты немедленно была обнаружена свинцовая труба, спрятанная за пазухой у Негронски, и извлечена оттуда довольно неучтиво, при этом был содран кусочек кожи с подбородка Зигги. По шее потекла кровь. Негронски ничего не сказал. «Все кончено», – думал он.
– Зигги, малыш, кто это тебя? Запомни этого человека, мы после разберемся. Я никому не позволю обижать моих людей, – послышался голос Джетро.