В России в 1914 году была ранняя и холодная осень. И тот патриотический экстаз, со дня убийства крон-принца, в котором пребывала страна уже три месяца («Даешь славянское единство!»), не остудили даже эти неожиданные холода. Тогда российская публика думала, что к весне все кончится. Но, как оказалось, три кровавых, тоскливых года ожидали Европу, после которых рухнули две империи.
Первой пала Российская. Революция Февральская 1917 года, потом Октябрьская, наконец, Брестский мир с Германией. Следом наступил черед Австро-Венгрии, треснувшей по будущим границам Чехии и Словакии, Австрии и Югославии, Венгрии и Польши.
Будущей Чехословакии, рожденной на руинах империи австрийских Габсбургов, повезло. Ее духовным и политическим вождем стал профессор Масарик. Его стараниями без восстаний и революций родилось государство, послушное победителям в той войне – Англии и Франции. Но его же стараниями была закручена и пружина Гражданской войны в революционной России. А когда энергия ее иссякла и в Европу хлынули российские эмигранты, он приютил их в Праге, нашел место для жизни и образования эмигрантской молодежи и научных занятий русским интеллектуалам, с мыслью о том, что они будут работать для России и в конце концов вернутся туда, когда власть большевиков падет. А когда через несколько лет стало понятно, что этого не свершится, он желал, чтобы эти интеллектуалы думали, как приручить красного левиафана к европейским ценностям, к идеям панславизма.
Томаш Гарриг Масарик – личность незаурядная. Родился в рабочей семье. Отец – словак, мать – немка, и появившееся 7 марта 1850 года на свет дитя унаследовало, как показало время, славянскую широту с немецким упрямством. И география университетов, в которых учился Томаш, будто шла на поводу у такого характера – это университеты Брно, Вены, Лейпцига. Способен, умен, широк в мыслях, хитер, расчетлив – говорили о нем. В 32 года приняли его на должность профессора Пражского университета. Читал он тогда курсы философии, социологии, истории. Свободно владел четырьмя языками, в том числе русским. Докторскую диссертацию защитил по теме «Самоубийство как социальное явление». Потом он написал несколько книг по истории философии, в том числе и о русской философии, по социологии национальных движений с экскурсом в историю.
Масарик всерьез размышлял о возможностях создания единого государства чехов и словаков. Себя он видел идейным вдохновителем этого процесса. Вдохновение его питалось чувством патриотизма, шедшего от литературы и искусства. В начале 1900-х годов он основал «Атенеум» – журнал литературы и критики, который скоро стал влиятельным научным изданием. Его читали и в политической контрразведке, что обслуживала австро-венгерскую монархию. А Чехия и Словакия тогда были частью этой монархии во главе с императором Францем Иосифом. Читать читали, а с выводами не спешили. Вероятно, в ожидании более радикальных выражений на страницах издания.
Вот принципы, которые Масарик тогда провозглашал и которым следовал: «Патриотизм истинный не может основываться на подделке», «великое не может быть великим, если оно лживо», «политику следует подчинять принципам гуманизма». Прагматик, он приспосабливал эти принципы к обстоятельствам. Иначе он не был бы политиком и не стал бы первым президентом Чехословакии.
В сорок один год профессора выбрали депутатом парламента австрийских земель. Выступал он блестяще – витиевато и остроумно. И нельзя было упрекнуть его за грубые, вульгарные выражения – их не было, а были, хотя и изворотливые, но умные, оснащенные аргументами, выросшими из знаний.
Став депутатом, Масарик все чаще задумывался о технологиях создания суверенного государства чехов и словаков. Только грянувшая война открыла пути для самоопределения – одной из таких технологий. И Масарик живо ухватился за эту возможность.
Но он понял и то, что его высказывания и суждения скорее всего обернутся проблемами, контрразведка перейдет от наблюдения к действиям. И он едет в Швейцарию, потом – в Италию, Великобританию и Францию. И везде страстно и умело будет убеждать правительства и общественность этих стран в необходимости появления независимой, суверенной Чехословакии, что должна вырасти на руинах имперской Австро-Венгрии.