Кроме того, помощник Кашмана составил для своего начальника меморандум, в котором высказывал тревогу по поводу поданных Хантом заявок об оказании содействия; он указывал также на «вероятность использования полученных средств для проведения тайных операций в самих Соединенных Штатах»; он предлагал в будущем рассматривать все заявки Ханта заранее и попросил Кашмана добиться подтверждения того, что «последняя вылазка Ханта от начала до конца соответствовала существующим правилам».
Утром 27 августа Кашман, получив этот меморандум, позвонил Эрлихману и предупредил, что ЦРУ больше не имеет возможности удовлетворять заявки Ханта, и Эрлихман обещал ему «прикрыть всю эту историю».
Кашман отправил меморандумы, воспроизводившие содержание этих телефонных разговоров, Хелмсу, который ознакомился с ними несколько дней спустя и дал свое письменное согласие на прекращение всякой помощи Ханту.
В это время фотопленки, которые Хант передал эксперту утром 27 августа, были уже проявлены. В лаборатории не отпечатали дополнительных экземпляров фотоснимков, видимо, по той причине, что считали всю эту историю крайне деликатной. Получив снимки, эксперт не сразу передал их Ханту, а показал вначале и. о. начальника ОТО, который приказал ему снять фотокопии и подшить их в дело. Вдвоем они быстро просмотрели фотокопии; в своих показаниях они заявляли, что им не удалось точно определить, что именно было запечатлено на снимках, но они предполагали, что речь могла идти о калифорнийском медицинском учреждении, специализирующемся в области наркотиков (Лидди упоминал в присутствии эксперта о наркотиках). С помощью увеличителя им удалось разобрать фамилии «д-р Филдинг» и «д-р Ротенберг» на фасаде здания, а эксперт отметил эти фамилии на фотопленках. Начальник ОТО вложил фотокопии вместе с записками и различными документами, имевшими отношение к делу Ханта, в досье с надписью «Эдвард» — псевдоним Ханта[136]. Затем эксперт отправился на встречу с Хантом и, передав ему снимки, предупредил, что впредь никакой технической помощи ему оказываться не будет.
В тот же день помощник Кашмана позвонил и. о. начальника ОТО и, после того как тот переговорил с его начальником, подтвердил, что Хант не должен больше получать никакого технического содействия со стороны ЦРУ. Несколько слов было сказано и о фотографиях. Начальник ОТО в своих показаниях утверждал, что, по их мнению, на пленку оказалось снятым какое-то медицинское учреждение, связанное с наркоманами, но никаких попыток проверить это предпринято не было.
31 августа 1971 г. Хант в очередной раз позвонил эксперту и просил возобновить заявку на телефон «прикрытия», однако последовал вежливый отказ.
Парик, очки, документы и прочие атрибуты Хант в ЦРУ не сдал, и в конце концов они были обнаружены у некоторых людей, задержанных в июне 1972 года в здании отеля «Уотергейт».
Для осуществления разработанной операции Хант привлек Бернарда Баркера, которого он отыскал в Майами: тот, в свою очередь, взял себе в помощники Роландо Мартинеса и Филипе де Диего.
Как Баркер, так и Мартинес в прошлом долгое время сотрудничали с ЦРУ.
Баркер был американским гражданином, но много лет прожил на Кубе. Приблизительно в 1950 году он поступил на службу в кубинскую полицию, вследствие чего потерял американское гражданство. Во время работы в кубинской полиции он был завербован ЦРУ, которое помогло ему в 1959 году бежать с Кубы и вернуться в Соединенные Штаты. Баркер работал на Ханта во время операции в заливе Кочинос и принимал участие в создании контрреволюционного правительства. До 1966 года он участвовал в различных операциях, организованных ЦРУ и имевших непосредственное отношение к Кубе; его рабочий контракт истек в это время, так как ЦРУ в нем больше не нуждалось. Тогда он обосновался в Майами и занялся торговлей недвижимым имуществом; вместе с тем он не скрывал от ЦРУ, что в любое время готов вернуться туда на службу. Однако нет никаких данных, которые подтверждали бы наличие каких-либо связей или контактов Баркера с ЦРУ после 1966 года. Мартинес был завербован ЦРУ в Майами в 1961 году. Вплоть до 1969 года он участвовал во многих морских операциях против Кубы, и ЦРУ давало ему блестящую оценку. По окончании этих операций Мартинес получил патент агента по торговле недвижимостью и начал работать на Баркера. В знак признательности ЦРУ продолжало выплачивать ему жалованье до начала 1970 года. К этому времени оно было вынуждено разорвать контракт, однако согласилось выплачивать ему по 100 долл. ежемесячно в течение года, чтобы облегчить ему переход к гражданской жизни. За это Мартинес должен был составлять для офицера, представлявшего ЦРУ в Майами, ежемесячные отчеты о настроениях и планах членов кубинской общины. В июле 1971 года было принято решение продлить этот контракт еще на один год, так как Мартинес проявил особое рвение, информируя о попытках нелегального проникновения кубинских беженцев на территорию своей родины, в то же время, однако, было указано, что эта договоренность действует лишь до июля 1972 года.
136
Это дело не квалифицировалось как ординарное. Оно обрабатывалось как самое секретное среди секретных дел ЦРУ. Комиссия Эрвина доступа к нему не получила.